Шрифт:
в) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось. Село Никольское Смоленской губернии и гор. Вязьма той же губ[ернии].
г) с Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г. Вязьма, врачом в больнице.
д) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 года. Также участия не принимал.
с) с Октябрьской революции 17 г. по настоящий день. Киев — до конца августа 19 г., с авг[уста] 19 — до 1920 во Владикавказе, с мая 20 по авг. в Батуме в Росте, из Батума в Москву, где и проживаю по сие время.
12. Сведения о прежней судимости (до Октябр. революции и после нее). В начале мая с/г производился обыск.
13. Отношения допрашиваемого свидетеля к обвиняемому. [ ]
Записано с моих слов верно: записанное мне прочитано (подпись допрашиваемого).
Михаил Булгаков.
(см. лист 2-й)
Показания по существу дела [331] .
Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор[оде] Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением. В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом. По выздоровлении стал работать с Соввластью, заведуя ЛИТО Наробраза. Ни одной крупной вещи до приезда в Москву нигде не печатал. По приезде в Москву поступил в ЛИТО Главполитпросвета в кач[естве] секретаря. Одновременно с этим начинал репортаж в московской прессе, в частности в «Правде» [332] . Первое крупное произведение было напечатано в альманахе «Недра» под заглавием «Дьяволиада», печатал постоянно и регулярно фельетоны в газете «Гудок», печатал мелкие рассказы в разных журналах. Затем написал роман «Белая Гвардия», затем «Роковые яйца», напеч[атанные] в «Недрах» и в сборнике рассказов. В 1925 г. написал повесть «Собачье сердце», нигде не печатавшуюся. Ранее этого периода написал повесть «Записки на манжетах».
331
В ОГПУ к допросу Булгакова тщательно готовились, за ним была установлена слежка. Один из осведомителей сообщал в июле 1926 г.: «По поводу готовящейся к постановке пьесы „Белая гвардия“ Булгакова, репетиции которой уже идут в Художественном театре, в литературных кругах высказывается большое удивление, что пьеса эта пропущена реперткомом, так как она имеет определенный и недвусмысленный белогвардейский дух.
По отзывам людей, слышавших эту пьесу, можно считать, что пьеса, как художественное произведение, довольно сильна и своими сильными и выпукло сделанными сценами имеет определенную цель вызвать сочувствие по адресу боровшихся за свое дело белых.
Все признают, что пьеса эта имеет определенную окраску. Литераторы, стоящие на советской платформе, высказываются о пьесе с возмущением, особенно возмущаясь тем обстоятельством, что пьеса будет вызывать, известное сочувствие к белым.
Что же касается антисоветских группировок, то там большое торжество по поводу того, что пьесу удалось протащить через ряд „рогаток“. Об этом говорится открыто».
На документе резолюция: «т. Гендин. К делу Булгакова. Славянский».
Булгаков выбрал наиболее верную линию поведения на допросе — быть предельно искренним в ответах. Тем более что его ответы легко могли быть проверены в ОГПУ. Так, в отобранном дневнике содержались сведения об участии Булгакова в белогвардейском движении.
332
В газете «Правда» Булгаков служил несколько месяцев (конец 1921 — начало 1922 года), подготовив несколько репортажей и заметок на рабочую тему (например, в № 27 от 4 февраля 1922 г. был помещен его репортаж «Эмигрантская портняжная фабрика» за подписью «М. Булл.»).
Записано с моих слов верно.
М. Булгаков.
(обрез верха листа) были напечатаны «Дьяволиада» и «Роковые яйца». «Белая гвардия» была напечатана только двумя третями и недопечатана вследствие закрытая, т. е. прекращения толстого журнала «Россия».
«Повесть о собачьем сердце» не напечатана по цензурным соображениям. Считаю, что произведение «Повесть о собачьем сердце» вышло гораздо более злостным, чем я предполагал, создавая его, и причины запрещения печатания мне понятны. Очеловеченная собака Шарик — получилась, с точки зрения профессора Преображенского, отрицательным типом, т. к. подпала под влияние фракции. Это произведение я читал на Никитинских субботниках редактору «Недр» — т. Ангарскому и в кружке поэтов у Зайцева Петра Никаноровича и в «Зеленой Лампе». В Никитинских субботниках было человек 40, в «Зеленой Лампе» человек 15, и в кружке поэтов человек 20. Должен отметить, что неоднократно получал приглашения читать это произведение в разных местах и от них отказывался, т. к. понимал, что в своей сатире пересолил в смысле злостности и повесть возбуждает слишком пристальное внимание [333] .
333
Писатель был уверен, что одной из причин обыска и последующих допросов был донос в ОГПУ по поводу «Собачьего сердца».
Вопр[ос]: Укажите фамилии лиц, бывающих в кружке «Зеленая Лампа»?
Отв[ет]: Отказываюсь по соображениям этического порядка.
Вопр[ос]: Считаете ли вы, что в «Собачьем сердце» есть политическая подкладка?
Отв[ет]: Да, политические моменты есть, оппозиционные к существующему строю.
М. Булгаков.
На крестьянские темы я писать не могу, потому что деревню не люблю. Она мне представляется гораздо более кулацкой, нежели это принято думать.
Из рабочего быта мне писать трудно, я быт рабочих представляю себе хотя и гораздо лучше, нежели крестьянский, но все-таки знаю его не очень хорошо. Да и интересуюсь я им мало и вот по какой причине: я занят. Я остро интересуюсь бытом интеллигенции русской, люблю ее, считаю хотя и слабым, но очень важным слоем в стране. Судьбы ее мне близки, переживания дороги.
Значит, я могу писать только из жизни интеллигенции в Советской стране. Но склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою, по-видимому, остро задевают общественно-коммунистические круги.
Я всегда пишу по чистой совести и так, как вижу! Отрицательные явления жизни в Советской стране привлекают мое пристальное внимание, потому что в них я инстинктивно вижу большую пищу для себя (я — сатирик).
22 сентября 1926 г.
Михаил Булгаков.
М.А. Булгаков - А. В Луначарскому [334]
Народному Комиссару Просвещения Михаила Афанасьевича Булгакова (Москва 34, Мал. Левшинский пер., 4, кв. 1)
Заявление
7-го мая 1926 года при обыске, произведенном у меня в квартире представителями ОГПУ, у меня отобрана в числе других рукопись (3 тетради) под названием «Мой дневник».
Прошу вашего ходатайства о возвращении мне «Дневника», не предполагающегося для печати, содержащего многочисленные лично мне интересные и необходимые заметки.
334
Независимая газета, 1993, 23 ноября. Печатается и датируется по первой публикации.
Письмо Луначарский отослал Ягоде, Ягода - Рутковскому, Рутковский - Гендину, следователю — в 1938 году расстрелян.
Задержка «Дневника» приостановила работу мою над романом, не имеющим никакого отношения к политике, разрушила вконец весь мой литературный план года на 2 вперед.
Еще раз прошу о возвращении «Дневника»
Михаил Булгаков.
30 октября 1926 года.
М.А. Булгаков - В.В. Вересаеву [335]
1926, 18.ХI
Дорогой Викентий Викентьевич!
335
Знамя, 1988, № 1. Письма. Печатается и датируется по второму изданию.
При сем посылаю Вам два билета (для Вас и супруги Вашей) на «Дни Турбиных» [336] . Кроме того, посылаю первые 50 рублей в уплату моего долга Вам. Только вчера начал небольшими порциями получать гонорар. Громадные суммы забрали крупные мои кредиторы и в 1-ю очередь Театр. Только этим объясняется моя задержка в уплате Вам.
Посылаю Вам великую благодарность, а сам направляюсь в ГПУ (опять вызвали) [337] .
Искренно преданный Вам
336
Премьера «Дней Турбиных» состоялась 5 октября 1926 г. В октябре «Дни Турбиных» прошли 13 раз, в ноябре — 14. Успех был огромный. Подробнее об этом см. «Воспоминания о Михаиле Булгакове», М., 1988.
337
Вызов в ГПУ, вероятно был связан с закрытием журнала «Россия» и высылкой за границу его редактора Лежнева. Но главным образом - с обыском и письмами М. Булгакова в руководящие органы страны. 18 ноября 1926 года Булгакова вызвали в ОГПУ к начальнику 5-го отделения Секретного отдела Рутковскому (1894-1943). За Булгаковым была установлена слежка. 13 января 1927 года наблюдатель сообщал: «По полученным сведениям, драматург Булгаков, автор идущих сейчас в Москве с большим успехом пьес „Дни Турбиных“ и „Зойкина квартира“, на днях рассказывал известному писателю Смидовичу-Вересаеву (об этом говорят в московских литературных кругах), что его вызывали в ОГПУ на Лубянку и расспросив его о социальном происхождении, спросили, почему он не пишет о рабочих. Булгаков ответил, что он интеллигент и не знает их жизни. Затем его спросили подобным образом о крестьянах. Он ответил то же самое. Во все время разговора ему казалось, что сзади его спины кто-то вертится, и у него было такое чувство, что его хотят застрелить. В заключение ему было заявлено, что если он не перестанет писать в подобном роде, он будет выслан из Москвы... „Когда я вышел из ГПУ, то видел, что за мной идут“».
Передавая этот разговор, писатель Смидович заявил: «Меня часто спрашивают, что я пишу. Я отвечаю: Ничего, так как сейчас вообще писать ничего нельзя, иначе придется продляться за темой на Лубянку». Таково настроение литературных кругов. Сведения точные. Получены от осведома. (см. Независимая газета, 1994, 28 сентября).
Вызовы в ГПУ надолго остались в памяти М. Булгакова.