Вопрос: Какова идея вашего произведения «На Западном фронте без перемен»?

Ответ: Она изложена в предисловии. В нем прослеживается намерение автора рассказать о поколении, загубленном войной, даже если удалось уцелеть под градом снарядов. Далее – описать судьбу молодых людей, которые, вместо того чтобы погрузиться в жизнь, были вынуждены бороться со смертью. Поэтому не вызывает сомнения – роман в значительной мере представляет собой книгу о послевоенном времени, чем репортаж о происходившем непосредственно на войне. Полагаю, данное обстоятельство отчасти предопределило его успех.

Вопрос: Что подтолкнуло вас к написанию романа «Искра жизни»?

Ответ: Об этом говорит само название – «Искра жизни», которая не угасла даже под сапогами варваров.

Вопрос: Придаете ли вы значение идейному содержанию?

Ответ: Только в сугубо человеческом, но не в программном отношении. Идея как таковая лишена художественного смысла. По этой причине роман «На Западном фронте без перемен» изначально не стал произведением сугубо пацифистским. Но он обладал пацифистским воздействием. А вот его содержательная сторона отражала человеческую проблематику. То, что разумно мыслящие люди выступали против войны, в то время казалось мне настолько естественным, что писать только об этом я ни за что бы не стал.

Вопрос: Как долго вы работали над романом «На Западном фронте без перемен»?

Ответ: Всего пять недель.

Вопрос: Сколь успешно продавалась книга?

Ответ: В Германии каждый день покупали от десяти до двадцати тысяч экземпляров. В общей сложности в переводе на сорок пять, точнее, пятьдесят языков роман вышел общим тиражом примерно от десяти до тридцати миллионов экземпляров.

Вопрос: Вы даже не знаете точно, сколько всего миллионов?

Ответ: Я никогда не проверял эти цифры, просто они не внушали мне особого доверия. К тому же проконтролировать этот процесс не представлялось возможным. Ведь повсюду выходили пиратские издания. Например, в Индии в результате появления целой дюжины весьма посредственных переводов и неудержимого ухудшения их качества разгорелся ожесточенный спор между лесничим и браконьером. Впрочем, в странах за железным занавесом все штампуют по собственному произволу и разумению. В России крадут все мною написанное, издавая мои книги колоссальными тиражами.

Вопрос: Это горько сознавать, не так ли?

Ответ: Ненамного горше, чем пережить конфискацию моего имущества в Германии, – по прошествии десяти лет со ссылкой на инфляцию мне достаются лишь десять процентов от общей стоимости. Неплохой гешефт для рейха. Только вот не эмигранты породили инфляцию. А пенсии генералам и отставным нацистам снижали наверняка без учета десятипроцентной инфляции. В конце концов, эмигрантам, видимо, остается только радоваться, что им хоть что-то перепало. К тому же, лишившись гражданства, они утратили право называться немцами.

Вопрос: Что?

Ответ: Именно так. Лишение эмигрантов гражданства, как ожидалось, не кануло в прошлое с гибелью Третьего рейха. Им лишь позволили подать заявления на восстановление гражданства. На первый взгляд все вроде бы логично. Но поскольку в свое время никто не подавал заявлений о лишении гражданства, требовать от эмигрантов «восстановительных» действий означает унижение и откровенное их оскорбление.

Вопрос: Такие действия имеют причину?

Ответ: Разумеется. В Германии всегда есть причина. Так, например, утверждается, что власти якобы стремились не создавать трудности, связанные с восстановлением немецкого гражданства для эмигрантов. Однако это как минимум непростительное заблуждение. Объявление юридически недействительным лишение гражданства, представляющее собой самое строгое наказание в условиях конкретной страны, никак не сопряжено с автоматическим восстановлением гражданства. Германский рейх не может принудить эмигранта к восстановлению гражданства. Однако рейх мог бы покончить с позором самого факта лишения гражданства, признав за конкретными эмигрантами свободу последующих действий. Так возникла причудливая ситуация, когда эмигранты фактически продолжают оставаться в имперской опале. Насколько мне известно, в Третьем рейхе ни один из повинных в массовых убийствах не подвергся лишению гражданства. Получается, что в иерархии гражданской лояльности эмигранты на самом дне. Забавно, не правда ли?

Вопрос: Вы что-нибудь предприняли, чтобы этому противодействовать?

Ответ: Я стал американцем.

Вопрос: И тем не менее иногда приезжаете в Германию?

Ответ: Почему бы нет? Я ведь родился в этой стране. То, что я все еще лишен немецкого гражданства, придает этой истории какой-то зловещий подтекст. Вообще-то, согласно средневековой юриспруденции, любой человек в случае моего появления в Германии мог бы безнаказанно расправиться со мной.