Двигаясь вдвое быстрее рекомендуемой скорости и продолжая набирать ход, поезд находился на середине ослабленного моста, когда сдетонировала падающая бомба. Сила мощного взрыва сотрясла эстакаду, и «Итальянский центральный» опасно закачался, но продолжал стремительно мчаться вперед.

Под протестующий треск и стенания опор моста римский машинист резко опустил к полу рычаг дросселя, и 408-тактная паровая машина передала колесам новый мощный импульс. От этого рывка сильнее посыпались опоры и подкосы поврежденной секции, и мост начал угрожающе раскачиваться.

Эйнштейн с Карстерсом отложили оружие и, присоединившись к тяжело дышащему кочегару, принялись голыми руками бросать уголь в топку. Манометры уже зашкаливало, но поезд продолжал с визгом нестись по проседающему мосту.

Разрушение распространялось теперь по всей эстакаде, словно какая-то страшная болезнь, балки и опоры падали в нарастающем обвале под треск расщепляемой древесины.

Уже выгибались рельсы, мост пошел зигзагом, и, казалось, весь мир вокруг паровоза заходил ходуном; машинист принялся молиться, а кочегар изрыгал проклятия. Один из манометров разлетелся вдребезги, треснула труба, выпуская драгоценный пар, скорость упала, но тут воющий паровоз вдруг пошел ровно, вырвавшись с моста на твердую землю! Теперь локомотив снова набрал скорость и вытаскивал вагоны на безопасное место, словно рыбу на леске.

Но в ту же секунду, как последний вагон «Итальянского центрального» преодолел зияющую пропасть, на другом конце моста появился отцепленный служебный вагон. Над ним был натянут грубый парус, состряпанный из шпаг и балахонов, и когда вагон вкатился на мост, орава голых поклонников Бога Кальмара, в горячей погоне за спасающимся бегством врагом, испустила торжествующий вопль. И именно в этот момент вся деревянная конструкция издала последний оглушительный стон и рухнула.

Переворачиваясь в воздухе на бок, набитый ошарашенными кальмаропоклонниками служебный вагон присоединился к лавине из опор и балок, сошедшей в каменистое русло реки По. Если поклонники Бога Кальмара в этот момент и вопили, их невозможно было расслышать из-за оглушительного грохота. Через какие-то мгновения берега широкой речной долины соединяли одни лишь раскачивающиеся рельсы и шпалы железнодорожного полотна, но и они тоже очень скоро разорвались и упали в реку.

Машинист на радостях дал победный гудок, а до предела измученный кочегар, который смог, наконец, разогнуться, закурил; изрядно вспотевшие пассажиры поезда перестали молиться и праздновали свое спасение.

– Великолепная стрельба, юноша, – выдохнул проф. Эйнштейн, вытирая с мокрого лба угольную пыль. – Да еще в движении. Где вы, черт подери, научились этому?

– На сафари, – спокойно ответил лорд Карстерс, разбирая грязными пальцами драгоценную винтовку. – Я часто охотился на львов, разъезжая на слоне. А льва надо бить в глаз, иначе испортишь трофей. Тут все дело в координации, сэр.

– Хорошо, что эстакада была деревянная, – заметил профессор, решив не оглашать свое мнение об охоте как о виде отдыха. Ведь его личные взгляды настолько отстали от времени. – Вероятно, это было временное сооружение, на тот период, пока не будет восстановлен старый каменный мост, уничтоженный в ходе...

– Событий, – перебил машинист, вытирая грязной ветошью расплывшееся в улыбке лицо.

Исповедующий терпимость профессор поглядел на превосходящего его по возрасту итальянца и вздохнул:

– Да-да, как скажете... Хотя, смею предположить, – мрачно продолжил он, – теперь-то уж они поставят нормальный мост.

– С другой стороны, мне чертовски хочется узнать, как эти кальмарники нашли нас, – сказал лорд Карстерс, затягивая ремень на дорожном чемодане. – Мы же сделали все возможное, только что невидимками не стали!

– Совершенно верно, юноша, это и впрямь загадка. – Проф. Эйнштейн задумчиво поиграл брелоком часов – счастливым акульим зубом. Приносящий удачу талисман что-то давал перебои в последнее время. – Либо поклонники Бога Кальмара идут за нами по пятам, либо, того хуже, вычислили нашу конечную цель. Я могу лишь молиться, чтобы мы не опоздали.

Профессор повернулся к собеседнику и горячо произнес:

– Лорд Карстерс, мы должны как можно быстрее попасть в Ватикан!

– Ну, вот мы и в Ватикане! – объявил проф. Эйнштейн, когда их коляска свернула за угол.

Розовый рассвет начинал окрашивать шпили десятков соборов, возвышающиеся над великим городом Римом. Размеренно звонили колокола бесчисленных церквей, и их резкие голоса сливались в единую песнь радости.

– И добрались, к тому же, чертовски быстро, – заметил лорд Карстерс, – если учесть время, потраченное на выплаты железной дороге и таможне за пропуск всего нашего оружия.

Сидя на заднем сиденье открытого кэба, лорд все время держал руку на шляпе, так как извозчик нещадно нахлестывал упряжку лошадей, гоня во весь опор. В Италии, если пассажиры просили ехать чуть быстрее, то получали именно это! Люди на тротуаре и в боковых улочках сливались в одно смазанное пятно; дважды коляска пролетала прямо через тележки с фруктами, и профессор с Карстерсом бросали через плечо горсть лир, расплачиваясь за остающееся у них в кильватере разрушение.