Шрифт:
– Бичим, – сказал полковник. – М'Батт не появился?
– Нет, сэр!
– Мой следопыт пропал этой ночью, – сообщил Рейман Рихарду. – Это – один из косвенных фактов, подтверждающих то, что я сказал. Сержант! Что говорят солдаты о ночной стычке?
– Солдаты? – Бичим чуть шевельнул покатыми плечами. – Разное, сэр. Нас побили. Но только дьявол знает, каким образом. Мы почти прижали их к берегу и… – сержант выругался. – Извините, сэр! Непонятно, сэр! Они ушли, но оставили оружие!
– Оружие? – встрепенулся Веерховен.
– «Ли Энфилд 303», английская игрушка. С двухсот шагов слона посадит на задницу. Еще автоматы – из наших, и вот этот нож!
Сержант положил на стол здоровенный нож с потертой рукоятью.
– «Золинген», – пояснил Рейман. – Работа ваших соотечественников, лейтенант. Старый, но очень хорош. Его хозяин понимал толк в железе…
Полковник взял нож, повертел в руках. Это нож был ему знаком. Рейман точно его где-то видел… Но где?
– Продолжай, Бичим!
– Это всё, сэр! Если не считать того, что пропали М'Батт и Табеле! Мы не нашли их тела!
– Кто такой Табеле? – спросил Веерховен.
– Мой капрал, – ответил Бичим. – Сэр, мне не нравится, что они бросили оружие. Я уверен, что…
– Довольно, Бичим. Что вы об этом думаете, лейтенант?
– Может, им пришлось уходить морем?
– Они не бросили бы оружие, сэр! Это исключено!
– Сержант, лодка, на которой прибыли вчерашние диверсанты, – на месте?
– Да, сэр!
– Ее осмотрели?
– Нет, сэр! Она слишком мала, чтобы трое мужчин остались незамеченными. – Сержант осклабился. – Но капитан Мубарик сказал, что лодка – неплохая приманка.
– Правильно сказал. А как насчет следов?
– Мы не сумели их выследить. Без М'Батта.
– Да, парень был просто незаменим, – огорченно произнес Рейман. – Впрочем, и я кое-что умею. Принесите еще пива, сержант.
– Можешь на него положиться! – сказал полковник Веерховену, когда Бичим вышел. – И он подскажет, кто из солдат – понадежней.
– Полковник, так ли необходимо, чтобы вы лично возглавили этот рейд? – спросил Веерховен.
– Да! – твердо сказал Рейман. – Капитан Мубарик – хороший офицер. Но если мы угодим в переплет, я хочу быть там. Может, это даст нам лишний шанс.
– Я приму это к сведению, сэр!
– Примите. Но не забудьте главное, лейтенант… – Полковник поднял указательный палец. – Без геройства!
Глава десятая
Трудности межвидового общения
Тенгиз услышал знакомое постукивание по твердой земле коридора, а потом скрип песка. Ноздри его уловили терпкий аромат (цветы? пряности? мускус?), непередаваемый запах Древней. Шуршание песка прекратилось. Тенгиз непроизвольно глотнул: Древняя стояла рядом. Тенгиз закрыл глаза. Что без толку таращиться в темноту? Он попытался представить себе ту, что стояла в каком-нибудь шаге от него. Это оказалось совсем нетрудно. Тенгиз «видел» снизу (ведь он – сидел) бледное, сужающееся к подбородку лицо, светлые волосы, рассыпанные по широким прямым плечам, крупные, широко расставленные груди, крутые изгибы тела: к талии и от талии – к бедрам. Он «видел» чуть выставленный вперед живот с натянувшимися под гладкой атласной кожей длинными твердыми мышцами. Тенгиз представил, как Древняя наклоняется вперед, протягивая руку к его голове…
Шелковистые волосы коснулись лица молодого человека. Ладонь Древней оперлась на его плечо, а затем что-то горячее и мягкое опустилось на его согнутое колено, что-то тяжелое, вдавившее его ногу в песок.
Подошвой же второй ноги Тенгиз ощутил нечто похожее на спинку персидской кошки – покрытую мягким пухом голень Древней.
Запах ее тела стал густым, как патока.
– Как тебя зовут? – спросил молодой человек, не слишком рассчитывая на ответ.
– Ласкающий Ветер.
Низкий вибрирующий голос. Глубокое чувственное контральто. Даже спустя несколько секунд казалось, что отпечаток этого звука хранится темнотой.
«Ласкающий Ветер», – вспомнил Тенгиз. Да, именно так назвал ее Анк. Брат…
– Ешь!
Рука Древней нашла руку Тенгиза и вложила в нее жирный ком размером с голову младенца. Довольно увесистый ком.
Тенгиз вдруг ощутил зверский голод. Он жадно вонзил зубы в липкую вязкую массу… и вкус оказался выше всяких похвал. Жирная, пряная, сладко-соленая, сочная – пища, казалось, таяла во рту. Настоящая кулинарная симфония! Шедевр, посрамляющий даже изыски китайской кухни.
Тенгизу удалось угадать лишь немногие «инструменты» этого «оркестра»: орех, морские водоросли, мед… И он сам не заметил, как проглотил последний кусочек.
Ласкающий Ветер поймала руки Тенгиза и, наклонясь, принялась вылизывать его пальцы быстрым язычком.
Долго, тщательно. Покончив с руками, обхватила, прикрыв ладонями уши, голову Тенгиза, подтянула к себе поближе и облизала его липко-пряные от чудной, восхитительной пищи губы и подбородок.
Тенгиз не противился. Он погрузился в состояние блаженной покорности. Только глуповато улыбался, когда порхающий мокрый язычок обегал контур его припухших губ.
Да, большой мир сузился до ничтожной норки в бархатной темноте.