– Это не я, – буркнул Халли, угадав, о чем думает Сергей. – Это ее отец в ратном деле наставлял. Сыновей у него не было, вот что. И нечего пялиться, понял? У тебя жена есть, варяг?

– Есть, – кивнул Духарев. – В Полоцке оставил.

Это прозвучало укором нурману, и тот стал еще мрачнее.

– Ты, варяг, думай что хочешь, – проворчал он, – а просьбу мою исполни. Ежели меня убьют, позаботься о ней, как о своей позаботился бы. Ну, обещаешь?

– Да, – ответил Духарев. – Позабочусь. Если тебя убьют.

– Ты Перуном своим поклянись! – потребовал Халли. – Поклянись, что примешь ее на свою честь, как собственную жену! Когда меня убьют…

Сергей развернулся к нему…

Кто-то из печенегов, видно, поймал движение и выпустил стрелу. Духарев дернулся в сторону, но стрела в бойницу не попала, расщепилась о стену.

– Слушай, нурман! – процедил Сергей. – Я тебе обещал? Обещал. Мало тебе моего слова?

– Ладно, ладно, – Халли успокаивающе поднял ладони. – Хватит и этого. Варяжское слово крепкое, то мне ведомо.

– Вот именно! – Духарев не глядел на него, наблюдал за крышами.

Нурман посидел еще немного, затем полез вниз. Ясно было, что поднимался он именно ради этой просьбы.

Нелегко нурману просить о чем-то варяга. Да еще чужого варяга. Да еще – зарезать собственную жену.

Серега его понимал. Но не сочувствовал. Не будь нурман таким хреновым командиром, не оказался бы в такой заднице. А сколько народу из-за него побило!

«А я? – подумал Духарев. – Чем я лучше? Привел ребят в мышеловку. Объехали бы стороной – все бы обошлось».

Обошлось бы. Вот только надолго ли?

Среди печенегов наметилось какое-то шевеление. Похоже, смена караула. По поводу обеда, вероятно. А Духареву есть совсем не хотелось. От жары, наверное. И аппетит пропал, и некое разжижение мозгов наступило. То ли в сон клонит, то ли еще куда-то…

Так, в башне тоже смена стражи. Халли занял место одного из бойцов, а боец отошел в сторонку… и присел на корточки. Так-так-так! Теперь мы точно знаем, кто тут боец, а кто… боячка!

Вероятно, от жары, мысли Сергея зашкалило в область иронической фантастики.

В сложившейся ситуации тут же отыскались положительные моменты. Например, будь у печенегов гранатомет… С другой стороны, будь у Духарева рация, а километрах в шестидесяти – небольшой аэродром… Мысленно представив, как пара вертушек поливает крыши из всех стволов, Серега получил даже некоторое удовольствие.

На площадку опять забрался Халли. Выглянул осторожно.

– Тихо?

– Угу.

– Твоих не видать?

– Пока нет.

– Воды хочешь?

– У меня еще есть.

– На. Холодная, из колодца! – нурман протянул Духареву собственную флягу.

Духарев машинально взял, глотнул. Кайф! Действительно, холодная…

И тут он сообразил. И уставился на Халли.

Прозрачно-голубые глаза нурмана глядели очень серьезно. Еще бы! Нурман. Дал. Варягу. Свою. Воду.

– Спасибо! – Духарев протянул флягу хозяину, и тот тоже отпил, завершая обряд.

То есть все совсем серьезно. И теперь, по их нурманскому обычаю, Халли уже не имеет права выпустить Сергею кишки только на том основании, что нурману приглянулся Серегин доспех.

– Слушай, – сказал Духарев. – А ромеи не могут перетащить свою огнеметную машину на сушу?

– А кто их знает, это отродье Локи? – пожал плечами нурман. – Если могут, то мы обязательно об этом узнаем! – Он засмеялся. Потом предложил: – Спустись вниз, Серегей, – там прохладней. А я посторожу сверху.

– А как у тебя с этим? – спросил Духарев, похлопав по спинке лука.

– Зайца подстрелю, – сказал Халли, но в голосе его не было уверенности. Стрельба из лука никогда не была сильной стороной нурманов. Сулицу метнуть – это да! А лук…

– Лучше я сам, – сказал Сергей. – Стрел, видишь, почти не осталось.

Тут нурман оживился.

– Сейчас я добуду тебе стрелы! – заявил он и, топоча сапогами, сбежал вниз.

«Черт! – подумал Духарев. – Сейчас учудит что-нибудь!»

И точно.

Спустя пару минут Халли протиснулся между своими и выбрался наружу. В одной руке – меч, в другой – даже не щит, а какой-то мешок паршивый.

– Эй, копченые! – взревел нурман по-славянски. – Кто – на честный бой!