– Не-е-е! – вятские старейшины энергично замотали головами.

Крови не надо. Если кровь прольется – мира не будет. Бороться надо. Голыми руками.

– Это на кулачках? – Икмор сразу скис.

– И еще – камень бросать. Кто дальше, – заявили старейшины. – Так у нас по обычаю. И еще…

– Погодите! – вмешался Свенельд. – Померимся по вашему обычаю, но и по нашему тоже!

– На мечах нельзя! – сразу объявили старейшины.

– А на дубинках – можно?

Вятичи посовещались, решили: нельзя. Тоже может кровь пролиться.

– А копье метать в цель? Можно?

– Это можно.

– А стрелы?

– Можно, можно! – старейшины даже заулыбались. Полагали, что их охотнички не худо стреляют. Есть перспектива для победы.

– Добро, – резюмировал князь-воевода. – Ваша возьмет – уйдем. Мы осилим – быть вам киевскими данниками. Все?

– Нет, не все! – возразили старейшины. – Меряться не одни лишь мужи бородатые должны, но и юнаки! И поклясться надобно богами и пращурами, что пока борьба пойдет, между нами и вами – мир!

– Поклянемся, – согласились русы. – И юнаков подберем.

На том и порешили.

Местом состязания избрали дорогу.

Русам предстояло выбрать своих «спортсменов».

– Бороться я буду! – решительно заявил Духарев.

Конечно, ему уже не двадцать пять, зато он в отличной физической форме и вдобавок (как чувствовал) в последние полгода перед походом регулярно тренировал рукопашку, используя в качестве спарринг-партнера Сычка.

Спорить с Духаревым не стали. Слава победителя берсерков все еще сохранялась за Сергеем.

– А копье метать я буду! – с ходу объявил Лют.

– Почему ты? – возмутился Икмор.

– Бросьте кости, – предложил Духарев, пока молодые воеводы не переругались.

Бросили. Выпало Люту.

– Тогда я – из лука! – потребовал Икмор. Святослав покачал головой.

– Думаешь, я этих мохнобородых не перестреляю? – обиделся Икмор.

– Может, и перестреляешь. Но перестрелять мало. Надо так выстрелить, чтоб у них от изумления бороды дыбом встали. Стрелять будет Машег.

– Камень! – напомнил Свенельд.

Этот вид состязания энтузиазма не вызвал.

– У меня в дружине нурман есть, – сообщил Икмор. – Снорри зовут. Здоровый, как тур. Пусть он кидает.

– Отроки? – спросил Святослав.

– Стрелка можно из хузарских взять, – сказал Свенельд. – Пусть вот Машег из своих молодших выберет.

– Бороться мой Артем может, – сказал Духарев.

– Не мелок? – усомнился Святослав.

– Так он и бороться будет с таким же, – возразил Сергей. – А копьеметателя пусть Трувор подберет. У него из кровных варягов отроки…

– Почему всё твои? – возмутился Икмор. – Как будто из княжьих…

– А мои что, не княжьи? – сурово спросил Духарев.

– Уймись, Икмор! – строго сказал Святослав. – Все вы – мои. А коли обидно, можешь сам остальных отроков выбрать. Но гляди: опозорятся – с тебя спрошу!

– Главное, не подпускай его близко! – наставлял сына Сергей, натирая его туловище маслом. – Опережай, обходи, атакуй сзади…

– Не беспокойся, бать, – отмахнулся Артем. – Справлюсь я. Какой-то смерд…

– Цыть! – перебил Духарев. – Уважай противника. Ты не знаешь, что он умеет. Ты ничего о нем не знаешь. Ты его даже не видел.

Артем пренебрежительно фыркнул, но спорить с отцом не осмелился.

– Всё, пошел!

Духарев подтолкнул сына вперед, тот ловко протиснулся между гриднями на открытое место. Небольшой, худощавый, босой, в штанах, подвязанных пониже колен.

За его спиной – ровная стена красных русских щитов, в пятидесяти шагах – нестройная толпа лесовиков. Впрочем, большинство вятичей предпочли остаться за засекой и глядели сейчас на дорогу сверху.

– Эх! – вздохнул кто-то за спиной Духарева. – Сейчас бы разом стрельнуть…

– Я те стрельну! – проворчал Сергей.