– У вас были какие-то контракты с фирмой?

– Были. – Тилли хищно поглядела на красавицу.

Та с сожалением развела руками.

– Мне очень жаль, но сейчас невозможно восстановить практически ничего. В нынешней ситуации многие пострадали. – И поскорей перешла к более интересному: – Не желаете ли что-нибудь приобрести?

Лэсси между тем подошла к полке, на которой были выставлены приспособления – в том числе и литые из резины. Заметив интерес, с которым девушка разглядывает продукцию «Интима», красавица поспешила к ней на помощь, с облегчением отвязавшись от противной Тилли с ее противными расспросами.

– Харигата – древняя восточная традиция, которую давно уже пора было освоить и нам, в Междуречье. Мы, можно сказать, новаторы в этом деле. Ведь что такое харигата? Лучшая часть мужчины, только без всего остального. Харигата никогда не устает, он может быть ласковым и грубым, по вашему желанию…

И как убедительно говорит! Лэсси слушала рассказ, ею же самой написанный, и млела. И не хотела, а млела. Красавица будто извлекала рекламный текст из самых сокровенных глубин своей души. Слова исходили из розового ротика, словно рождаясь на глазах. Лэсси даже замечталась на мгновение под сладкую музыку ее речей.

– Да, – немного невпопад сказала Лэсси, перебив, наконец, красавицу. Та послушно замолчала и с ласковой, понимающей улыбкой уставилась на покупательницу.

– Тилли, иди сюда, – позвала Лэсси.

Тилли, метя подолом, приблизилась.

– Ой, – проговорила она, оглядывая полку. – Сколько их тут…

– Вам угодно? – осторожно, чтобы не спугнуть, спросила красавица.

Тилли протянула руку, безошибочно взяв «Спящего Тристана». Провела кончиками пальцев по упругому члену. Как знакомо ей это прикосновение. Будто в тот день, когда она тайком спустила джинсы со спящего Марка и осмотрела его член, чтобы потом сделать копию.

– Вот этот.

Красавица с энтузиазмом поддержала:

– Прекрасный выбор!

– Знаю, – поворчала Тилли.

– Тридцать сиклей, – сказала красавица.

Девицы переглянулись.

– Харигата – лучшая часть мужчины, – сказала Лэсси. – И кормить его не надо. И не курит. И баб не водит.

Тилли полезла в свою холщовую сумку и начала отсчитывать сикли. Красавица деликатно глядела в сторону. Маленькие ловкие руки Тилли выложили на столе перед красавицей два столбика по пятнадцать сиклей. Та, очнувшись от задумчивости, сноровисто пересчитала деньги, смахнула их в ящик и снова улыбнулась обеим девицам.

– Прошу вас, – произнесла она, вручая им покупку. И когда только она успела так изящно запаковать Спящего Тристана? Харигата был завернут в золотую бумагу с красными розами и белыми маргаритками, перевязан полосатой лентой, покупка вкусно хрустела и еле заметно пахла сладковатым дымом курений.

Безжалостно сминая роскошный бант, Тилли сунула харигата в свою сумку. Попрощавшись с красавицей, девицы вновь очутились на улице.

Вечером, поставив харигата на стол, они разлили свежий чай по немытым чашкам. Полушубок, чуя настроение хозяйки, приполз из прихожей и теперь лежал на коленях у Тилли, которая рассеянно гладила его против шерсти.

– Вот мы и остались с тобой вдвоем, – сказала Лэсси. Шумно всхлипнула, потянула чай сквозь зубы.

– Как ты думаешь, почему бабушка не продала себя в храм? – спросила неожиданно Тилли. – Ведь за нее отвалили целых шестьдесят сиклей. А она хотела служить у нас за одну только еду и спальное место.

Эта мысль не приходила Лэсси в голову. Она так и сказала.

– Понятия не имею. Никогда об этом не задумывалась.

– Мне кажется, ей не хотелось жить в храме. И вообще у чужих людей. Ей хотелось иметь внуков, – сказала Тилли. – На самом деле это не мы ее в дом пустили. Это она нас удоречила. Вернее, увнучила. А мы ее продали.

– Закономерно, – после краткого молчания подытожила Лэсси.

– Да, – согласилась Тилли. – Закономерно. Итак, мы проели и пропили бабушку, а сейчас еще и потрахаемся, благослови ее Нергал.

И она погладила харигата.

– Ну что, Марк, – сказала Тилли, – вот теперь ты от нас никуда не уйдешь.