Напротив, в Четвертом Евангелии персонифицированный Дух есть преемник Христа и продолжатель его дела. Он назван греческим словом «Параклет», что значит «Заступник» или «Утешитель» («другой утешитель – Ин 14:16, также 14:26). Его приход стал возможен благодаря первому Утешителю, Иисусу (1 Ин 2:1). Он постоянно пребывает с Иоанновой общиной, напоминает ее членам о словах Иисуса и сообщает им всякую истину: «Утешитель же, Дух Святой, которого пошлет Отец во имя мое, научит вас всему и напомнит вам все, что я говорил вам» (Ин 14:26).

Дух Святой обитает в верующих так же, как обитают в них Отец и Сын (Ин 14:17). Он исходит от Отца, как и Сын исходит от Отца (Ин 15:26). Он передает верующим учения, которые Сын получил от Отца и доверил Духу, не сообщая их ученикам напрямую (Ин 16:13–15). Иоанново богословие Святого Духа содержит и предвещает идею, что Иисус в течение своей земной жизни рассказал не все, и ученики поняли не все и не сразу. Здесь берет исток концепция доктринального развития, к которой всегда с подозрением относилась авторитарная церковь, не любящая перемены.

Иоаннов Пролог, состоящий из 253 тщательно подобранных слов, говорит о новом творении. Подобно Быт 1:1, он начинается с фразы «в начале», а далее излагает суть христологии Четвертого Евангелия. О взаимоотношении между Прологом и остальным Евангелием в науке есть разные мнения. Известный британский исследователь Нового Завета Ч.К.Барретт

и ряд других ученых считают, что Пролог написан самим евангелистом, – Пролог резюмирует дальнейшую историю Иисуса, а дальнейший рассказ раскрывает смысл пролога.2 Другие видят здесь мистический гимн, составленный независимо от Евангелия. У этой версии опять же есть разные варианты. По мнению одних, автор принадлежал к эллинистической иудейской среде,3 по мнению других – к палестинскому иудеохристианству,4 по мнению третьих – к сирийскому языкохристианству.5

Детальный анализ Пролога наводит на мысль, что он был составлен не до основного повествования Иоанна, а после него. Это чем-то похоже на ситуацию с рассказами Матфея и Луки о детстве Иисуса. В обоих случаях вводные части отражают знакомство с дальнейшим текстом, но сам дальнейший текст не содержит идей, характерных для вводных частей. Как тема девственного зачатия игнорируется в остальном повествовании Матфея и Луки,6 так глубоко эллинистическая философская идея Слова (Логоса), задающая тон в Прологе (где использована четырежды в стихах 1–2 и 14), отсутствует в последующих главах Четвертого Евангелия. Чем это можно объяснить? Скорее всего, Пролог относится к концу формирования Евангелия, хотя и помещен в первую главу. Он состыкован с основным текстом путем аллюзий на историческую фигуру Иоанна Крестителя, который свидетельствовал о Слове (Ин 1:6–8, 15). Еще один хронологический индикатор – упоминание о более раннем иудейском законодателе Моисее (Ин 1:17). Гимн присоединили к основному тексту в качестве своего рода вводного резюме о странствиях вечного Сына Божьего и его взаимоотношениях с Богом Отцом и учениками.

Без сомнения, вводные слова Пролога («в начале») смоделированы по вводным словам Книги Бытия, первой книги Еврейской Библии. Оба текста отсылают читателя к вечности, к моменту до сотворения мира, до событий в пространстве и времени, и до конфликта между светом и тьмой. «В начале сотворил Бог небо и землю… и тьма была над ликом пучины… И Бог сказал: “Да будет свет”», – читаем мы в Быт 1:1–3. В Иоанновом Прологе также первичная тьма, бывшая до сотворения, просвещается вечным и всемогущим Словом (Логосом) Божьим, которое превращает несуществование в светоносную реальность.

В образность Книги Бытия Иоанн ввел беспрецедентное новшество, отождествив сверхвременное творящее Слово с Иисусом из Назарета: Иисус есть воплощенный Сын Божий, который родился в полноту времен и короткое время жил в человеческом теле, чтобы открыть людям Бога Отца. «И Слово стало плотью и обитало с нами… Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин 1:14, 18).

Дуализм свет/тьма идеально соответствует цели евангелиста в описании Иисуса как Искупителя и Сына Божьего, но основная тема Пролога состоит не в этом. Часто проводят параллель между темой света и тьмы у Иоанна и кумранскими текстами, где есть такие понятия, как «сыны света», «пути света», «духи света» (и их противоположности»), особенно в «Уставе общины» и «Свитке войны». Однако кумраниты обращались к понятиям «свет» и «тьма» регулярно, а для христиан фраза «сыны света» нетипична. В Прологе она появляется всего трижды, а в дальнейших главах Четвертого Евангелия – единожды (Ин 12:36). Фраза «сыны тьмы» в Новом Завете и вовсе отсутствует.

Ключевое понятие Пролога – греческое существительное Логос, которое имеет богатое эллинистическое прошлое, но и важные отзвуки в еврейском и арамейском языках. Более того, концепция Логоса разрабатывалась еврейским философом Филоном Александрийским (около 20/10 года до н. э. – после 39/40 года н. э.) и в эллинистической мистике герметизма, современной Четвертому Евангелию. Гермес Трисмегист («Триждывеличайший») был эллинизированным воплощением египетского бога Тота и источником мудрости, как считалось, обожествлявшим человека через знание (гнозис). Влияние Филона и герметизма на эллинистическое христианство признается большинством ученых. В герметической литературе Логос определяется как «Сын Божий», и у Филона он также – посредник, орудие творения Божьего. В платонических философских концепциях Логос мыслится как демиург, благодаря которому возник мир.