— Давайте уточним, чего вы хотите?

— Подлечите мою болячку, а я заплачу.

— Я не лекарь. — Во взгляде больного почудилось понимание. — В мою обязанность входит обучение детей.

— Но это… волшбу знаете?

Я кивнула.

— Так окажите услугу. Хорошо заплачу, только, того, цену озвучьте.

В голове, перекатываясь по многолетней пыли, судорожно заворочалось нечто напоминающее разум. Вспомнился накатывающий волнами голод, и именно он стал решающим обстоятельством для последующего решения.

— Оставьте деньги. — Мужчина пригорюнился, а я закончила: — У вас есть какая-нибудь снедь?

— Не жалуюсь, — непонимающе начал он. — Урожай удался, да и запасы с того года остались. Не жирую, но…

— Если я излечу вас, — нетерпеливо перебила я, — то просто принесите любых продуктов.

Больной, оценивший ситуацию и требования «знахаря», заугукал с удвоенным усилием, не понимая, почему столичная чародейка променяла возможность хорошего заработка на мимолетное (и довольно сомнительное) удовольствие.

На колене у дяденьки оказалось простенькое нагноение, которое я вначале выдавила, а потом нашептала на кровоточащую ранку чары для скорейшего выздоровления. Надеюсь, конечность после «лечения» не отпадет.

Удивительно, как много значат сплетни! Вскоре у порога выстроилась целая очередь обездоленных, несчастных, больных и просто умело прикидывающихся нездоровыми граждан.

Я осмотрела толпящуюся в сенях толпу. Теперь ясно, почему Ельна так ликовала, встретив меня. Городу нужен не учитель, а знахарь. Я хмыкнула и вычертила угольком снаружи двери лаконичную фразу: «Ворожба осуществляется за еду».

Жизнь начинала налаживаться.

Следующий месяц прошел в полнейшем умиротворении. Непривычный ритм жизни вначале пугал, затем надоел однообразием, а недавно я свыклась с ним и попросту перестала замечать.

Горожане ходили ко мне нескончаемым потоком — некоторые умудрялись забредать трижды за день, требуя самой разнообразной помощи. Утомленность, болезненные роды, неурожай, неудачи в личной жизни — чудотворная сила волшбы была обязана исправить любую неприятность. Кому-то я помогала вполне искренне, других же откровенно дурила. Женщинам, мечтающим о привороте, выдавала бутылочки с «настойкой», в состав которой входили измельченные лепестки цветов да колодезная вода.

— Подлейте приворотную настойку любимому в любую жидкость, — монотонно твердила я, — а затем попытайтесь понравиться ему: приготовьте стол, напоите самогоном, выразите симпатию красивыми словами. Зелье закрепит результат. Удачный исход гарантирован в большинстве случаев.

— А в меньшинстве? — интересовались женщины, бережно складывая скляночки в кармашки платьев.

— Он — не ваша судьба, — патетически заявляла я.

В погребе росла гора продуктов. В рядок выстроились горшки, полные великолепного масла, густой сметаны. Под потолком висели тушки ощипанных курей, в отдельный угол улеглись овощи и фрукты. Кроме того, ежедневно приносили готовую пищу: супы, пирожки, масленые блины. В общем, смерть от истощения пока не грозила. А позже я бы смогла открыть ещё и съестную лавку.

Зашедший князь, впервые завидев сомнительное объявление на двери, смущенно спросил:

— Почему ты берешь за услуги еду? Голодаешь?

— Смотри, — я сама не заметила, как перешла на «тыканье», — платы за обучение хватит на одежду да гулянки, жилище досталось задарма. Готовить мне лень, а народ разве скупится ради собственного благополучия? Все в выигрыше. Пустое накопительство монет — это скучно.

— Да, ведь когда-то дом стоил жутких денег.

Князь, выловив из объяснения единственную фразу, обвел столовую задумчивым взглядом.

— Предлагаешь его купить? Мне не сложно, пусть не сразу, но обязательно выплачу полную стоимость.

— Забудь, — он отмахнулся от меня привычным жестом левой руки. — Никто сюда не переедет, даже если мы сами доплатим ему, а ты прижилась, вот и пользуйся в свое удовольствие.

— Кстати, с чего началась череда неудач дома?

Князь присел на край стоящей у стены лавки и простецки зевнул, не прикрыв рта ладонью. Потолстевший за неделю кот с довольным визгом запрыгнул на колени к Всемилу, уцепившись острыми когтями за тоненькую ткань его шелковой штанины. По ней пробежала змейка расползшихся нитей. Князь в полнейшем молчании стянул с себя орущего благим матом Кота.

— Лет десять тому назад здесь обитала ведьма, промышляющая чернокнижьем. Её с позором изгнали, ну она и прокляла всех последующих жителей. Но, видимо, на чародейку порча не действует.

«Именно, — умозаключила я. — Иными словами, дом принял родственную душу».

Хотя знакомого напряжения, источаемого чернокнижными предметами, не чувствовалось. Разве что в момент пробежек по шаткой лестнице мне было немного неуютно, но скорее из-за боязни сломать себе шею. Поэтому я списала рассказы о проклятии на домыслы суеверных жителей Капитска.