– А как этого достичь?

– Через медитацию. Внутри тебя должна быть пустота.

– Досадно: прежде во мне не было толстяка, теперь он появился, а пустоты больше нет!

– Пустое! Чепуха! Сотрясение воздуха! Я прекрасно обхожусь без этого.

– Вот как? Прекрасно обходишься?

– Тебе следует постичь дзен-буддизм.

– Синтоизм кажется мне более подходящим учением, к тому же борцы сумо практикуют синтоизм с давних пор.

– Джун, я уважаю эту религию. Только я, Сёминцу, постиг дзен прежде, чем сумо. Так что я могу передать тебе лишь дзен.

– Как бы там ни было, это не имеет значения, потому что синтоизм, тибетский буддизм, дзен-буддизм – это все вздор, ерунда на постном масле. Что одно, что другое. Странно, что вы столько времени уделяете древним предрассудкам.

– Ты серьезно, Джун?

– Жить можно и без религии.

– Без религии – можно, но без духовности – нет.

– Чепуха! Пустое! Сотрясение воздуха! Я прекрасно обхожусь без этого.

– Вот как? Прекрасно обходишься?

Он попал в точку: тревога моя усиливалась, и я понимал это.

– В смысле… я… мне кажется… в общем… я ведь…

– Джун, когда молчание куда лучше, чем все, что ты можешь сказать, стоит помолчать.

Через неделю, когда прошло ощущение стыда за мой идиотский ответ, я вновь подошел к Сёминцу:

– Вы могли бы помочь мне научиться управлять мыслями и телом?

– Сядь на пол напротив меня, подай таз вперед, выпрями позвоночник и сосредоточься на внутренней вертикали.

– Есть.

– Не втягивай живот, не напрягайся, дыши свободно.

– Есть.

– Пусть мысли выходят вместе с дыханием, приходят и уходят.

– Они беспорядочно толпятся, у меня какие-то завихрения в мозгу.

– Управляй течением.

Через неделю, когда мне удалось настроить мысли на спокойный лад, он поставил новую задачу:

– Теперь постарайся не думать ни о чем.

– Ни о чем?

– Ни о чем.

– Будто я покойник?

– Нет, будто ты цветок или весенняя птица. Теперь это не твое личное сознание, а иное – сознание мира, думай как дерево, у которого распускаются листья, как падающий дождь.

Я старался целых две недели. Тщетно. Мои мысли оставались моими мыслями, мое сознание барахталось в моем сознании, а не где-то еще.

– Невозможно. Ничего не выходит. Мастер, что же делать?

– Пойдем в сад.

– Будем вскапывать землю?

– Нет, мы пойдем в сад дзен.

Войдя в сад дзен, я попятился. В десятиметровом прямоугольнике, окруженном скамьями из посеревших досок, среди прочесанного гравия и песка, выровненного граблями, лежали замшелые камни. Идиотизм! Мало того, что этот каменный сад был безжизненным, я к тому же не мог взять в толк, как работа для ленивого садовника может улучшить мою собственную жизнь или избавить меня от решения моих проблем.

– Садись и наблюдай.

Из почтения к Сёминцу я был обязан сделать некоторое усилие, я присел с краю этого абсурдного пространства. Сжав зубы и наморщив лоб, я подпер голову руками и, чтобы не гневать учителя, изобразил сосредоточенность.

Из скуки или же чтобы развеять ее, мысли мои перескакивали с одного на другое. Я думал об Асёрю, о матери. Вдруг я утратил равновесие, потому что сознание мое перетекло в сознание моего отца, я пережил его последние мгновения на балконе, перед прыжком… Мне показалось, что я падаю вместе с ним.

Я встревоженно огляделся, чтобы удостовериться, что не вскрикнул и не привлек внимания сидевших по периметру прямоугольника; никто из них не заметил моего смятения, и я успокоился.

Чтобы вернуть прежнее состояние, я сосредоточил внимание на следах, оставленных на песке граблями. Я равнодушно проследил изгибы.

И тут это свершилось. Сначала я решил, что мне дурно.

Я по-прежнему сидел, но у меня возникло странное ощущение. Все перевернулось. Во мне. И вокруг меня. Я уже не понимал, несет меня волной или же я сам стал волной. Подступало нечто странное, огромное, громоподобное. Потом возникла какая-то сила, наполнила меня, подняла вверх. Я ощутил мягкий взрыв, не болезненный. Напротив, мое тело вспыхнуло наслаждением, вырвалось из кожи, плоть моя множеством кусков разнеслась над садом. Сам сад изменился в размерах, обычный камень превратился в гору, гравий – в озера, а песок – в море облаков. Видимый сад уступил место незримому, излучавшему благодатную энергию.

В одно мгновение я пробудился от владевшего мной кошмара, я вспомнил забытую реальность, то, из чего мы состоим. Я был уже не Джун, а космос, замкнутый, неподвижный и меж тем пребывающий в движении.

Мне показалось, что я стал пустотой между предметами, пустотой между людьми, между утратившими значение словами, пустотой между потухшими мыслями и образами. Я покинул собственное тело, превратился в пустоту надо мной, пустоту, которая и есть истинный центр мира.

– Ты медитируешь вот уже три часа.