– По вкусу, температуре и качеству. Да. Вы говорите о Шен Нонге.

– Стало быть, я должна решить, к какому из этих разрядов следует отнести средство Фуйюки?

Ши Чонгминг смотрел мне в глаза.

– Что? – спросила я. – Что я такого сказала?

Он вздохнул, откинулся на спинку стула, соединив руки, легонько постукивал пальцами.

– Думаю, пришло время рассказать вам чуть больше о себе.

– Да?

– Не хочу, чтобы вы впустую тратили время. Вы должны знать: у меня очень большие подозрения относительно того, что мы ищем.

– Тогда я вам не нужна…

Он улыбнулся.

– Нет, нужны.

– Почему?

– Потому что я не хочу слышать то, что хочу услышать. Не хочу, чтобы вы, как попугай, приходили ко мне, бесцеремонно и раболепно, и говорили: «Да, сэр, да, сэр, вы совершенно правы, мудрейший». Нет, мне нужна правда. – Он вытащил из-под стопки книг потертую папку. – Я слишком долго работал над этим, чтобы не делать ошибок. Я расскажу вам все, что следует знать. Но не скажу в точности, что именно подозреваю.

Из папки он вынул пожелтевшие бумаги, перевязанные грязной черной лентой. Вместе с бумагами высыпались скрепки и карандашная стружка.

– На поиски Фуйюки у меня ушло много времени, долгие годы. Я узнал о нем очень многое. Все это здесь.

Он толкнул ко мне через стол связку бумаг. Я смотрела на большую неаккуратную пачку. Она едва не свалилась с края стола. Бумаги были официальные, китайские и японские. Тут были ксерокопии газет, правительственный меморандум. Я узнала иероглифы Комитета обороны.

– Что это?

– Это плоды многолетней работы. Большую часть документов я собрал, прежде чем мне разрешили ехать в Японию. Письма, статьи из газет и – самое рискованное, что я сделал, – приобрел отчеты тайных агентов. Не думаю, что вы их поймете, но вам следует знать, как опасен Фуйюки.

– Вы об этом уже говорили.

Он задумчиво улыбнулся.

– Да, понимаю ваш скептицизм. С виду он очень стар. Может даже показаться добрым человеком. Милосердным.

– Нельзя ничего сказать, пока не поговоришь с человеком.

– Интересно, правда? Самая могущественная акула Токио, крупнейший производитель и нелегальный импортер метамфетамина [60] – интересно, каким безобидным он кажется. Но не обманывайтесь. – Ши Чонгминг выпрямился. – Он безжалостен. Вы не можете вообразить, как много людей умерло по его вине, пока он руководил трафиком распространения амфетамина между Токио и бедными корейскими портами. И, возможно, самое интригующее здесь то, как внимательно он подбирает свое окружение. Он придумал уникальную технологию – в этих документах есть все, если вы знаете, на что обращать внимание. Он искуснейший манипулятор! Он изучает в газетах статьи об уголовных делах, тщательно отбирает заинтересовавшие его случаи, платит адвокатам за защиту тех или иных подозреваемых. Если дело решается в их пользу, они становятся преданными Фуйюки до конца жизни.

– А вы знаете… – Я придвинулась к Чонгмингу и инстинктивно понизила голос. – О медсестре?

Ши Чонгминг с серьезным видом кивнул.

– Да. Это его медсестра и телохранитель. Огава. Те, кто ее боятся, совершенно правы. – Он заговорил так же тихо, как и я, словно нас могли подслушать. – Господин Фуйюки любит садистов. Ему по душе люди, не знающие, что такое добро и зло. Он взял к себе медсестру за блестящий криминальный талант и за абсолютную неспособность к сочувствию. – Чонгминг указал на документы. – Если прочтете это, то обнаружите ссылки на Зверя Сайтамы [61] в популярных газетах. Ее методы превратили ее в живой японский миф, о ней ходит много слухов.

– И каковы же эти методы?

Чонгминг кивнул и слегка сжал нос, то ли желая избавиться от воспоминания, то ли пытаясь подавить желание чихнуть.

– Естественно, – сказал он, убрав руку и выдохнув, – насилие – необходимая составляющая жизни у якудзы. Возможно, в этом нет ничего удивительного, учитывая ее сексуальную природу, неудивительно и то, что она склонна… – Его глаза уставились в пространство над моей головой. – Склонна украшать свои преступления.

– Украшать?

Он не ответил. Поджал губы и сказал:

– Я ее не видел, но слышал, что она необычайно высокого роста.

– Некоторые девушки в клубе думают, что она мужчина.

– Тем не менее она женщина. Женщина – не знаю, как это сказать по-английски – с какой-то дисфункцией организма. Но хватит об этом. Зачем тратить время на предположения? – Он очень внимательно на меня посмотрел. – Мне необходимо знать. Вы уверены, что хотите продолжить?

Я пожала плечами, по спине пробежал холодок.

– Да, – сказала я, растирая руки, – хорошо, я согласна. Дело в том, что это – самое главное дело моей жизни. Я занималась им девять лет, восемь месяцев и двадцать девять дней и никогда не думала его бросить. Иногда мне кажется, я раздражаю этим людей. – Задумалась на мгновение и взглянула на него. – Да, наверняка раздражаю.