Антон рубил дрова на заднем дворе монастыря. Присутствие Марго он почувствовал безошибочно. С той роковой ночи она приходила, когда хотела, ее не удерживали ни стены, ни засовы. Как же он ошибался! Это не несчастная, одержимая демонами грешница, эта женщина сама демон!

Слишком поздно он это понял. А она вновь была здесь и томно улыбалась.

– Что я должен сделать, чтоб ты оставила меня в покое?!

– Я люблю тебя бескорыстно, Антоша. Хочешь, я покажу тебе настоящий рай? – Марго положила ему руки на плечи.

– Ты – зло, – прошептал он, оттолкнув ее и с силой взяв топор. – Я буду с тобой бороться!

– А я помогу тебе искоренить зло, – улыбнулась Марго и положила голову на чурбак, как на плаху, только лицом вверх. – Давай, ты можешь покончить со мной раз и навсегда.

Антон занес было топор, но не смог ударить. Она была такой живой и такой обольстительной, что он не утерпел и принялся целовать ее. В последнее время такое случалось нередко.

– Ты – мой и должен выполнить все, что я тебе скажу, – сказала она. – И по дороге в ад захвати Катю.

Внезапно Марго вскочила, отбросив опешившего Антона, схватила его топор, замахнулась…

– Марго, ты не сделаешь этого.

Демонесса обернулась – в двух шагах стоял Ян, и вид у него был самый решительный. Она бросила топор, метнулась к Яну, с силой толкнула его, а в следующий момент они оба уже стояли на дне песчаного карьера. С неба упал огненный меч и воткнулся в песок как раз между ними. Оба бросились за ним, и на этот раз Марго успела раньше.

– Марго, нет! – вырвалось у Яна. Он приготовился к обороне, но Марго, схватив меч, не сдвинулась с места. Она смотрела на Яна сначала со злобой, потом с болью, а затем занесла меч…

…И с размаху вонзила его себе в живот.

Тело и одежду Марго охватило пламя, она пронзительно закричала, а спустя несколько мгновений на том месте, где стояла демонесса, остались лишь обгоревшее пятно да почерневший меч, торчавший из земли.

Утром Алла проснулась от жестокого похмелья. Кое-как приведя себя в порядок, она пошла на работу, но там ее поджидал новый удар. Среди корреспонденции оказался конверт с одним-единственным словом: «Алле». Внутри она обнаружила листок бумаги, на котором в лучших традициях шантажистов были приклеены вырезанные из газет слова: «Я знаю, что ты сделала в парке. Ты за все ответишь, убийца».

Алла в панике отбросила от себя письмо. Посидела немного в состоянии прострации, а потом открыла ящик стола. Бутылка с красной ленточкой все еще лежала там. Женщина вынула кружку, налила полную и одним махом выпила.

Вечером, вернувшись домой, она первым делом увидела под входной дверью конверт со знакомой надписью «Алле». Услышав покашливание из гостиной, Алла спешно сунула конверт в сумку.

Посреди гостиной стоял уже упакованный чемодан, а Костя укладывал в сумку вещи.

– Ты куда собрался?

– На пару дней в Германию.

Алла расстроенно опустила голову. Как ей требовалась сейчас поддержка, родной человек рядом… А этот единственный человек уезжал, бросая ее наедине с ужасом.

– А ты подумай все же насчет Китая, – продолжал Костя. – Правда, я до Оскара никак дозвониться не могу, но, надеюсь, его предложение еще актуально… Постой, да от тебя разит!

Она лепетала какие-то слова оправдания, но Костя с брезгливым видом отвернулся, взял чемодан и, не говоря больше ни слова, выскочил за дверь.

Алла осталась одна. Звенящая тишина стояла в квартире, на душе было тяжело, а теперь к этому присоединился еще и страх. И тут она вспомнила о конверте.

На листке бумаги вырезанными буквами было написано: «Я знаю, где ты живешь, убийца. Ты не боишься темноты?»

Руки Аллы мелко задрожали. Она долго сидела без движения. Родная квартира теперь казалась ей чужой, страшной, враждебной.

– Алла! – раздался из угла хриплый шепот. – Алла…

Женщина вскочила, огляделась – в гостиной никого не было. Тогда она выглянула в неосвещенный коридор, и ноги ее подкосились. В самом темном углу кто-то стоял.

Она даже не успела вскрикнуть, когда Феликс – грязный, оборванный, окровавленный – вышел на свет. Алла крепко зажмурилась, чтобы прогнать наваждение, но, когда открыла глаза, он стоял на прежнем месте и виновато разводил руками.

– Что, не исчез? Нам с тобой предстоит долгий и приятный вечер вдвоем! – И Феликс захохотал злым, обидным смехом.

На следующий день уже с утра вся гимназия шушукалась о том, что директриса пришла на работу пьяной.

Маше с Катей об этом настучал Гоша: