Никто из приглашенных авторов не появился, и стол так и остался заваленным их книгами; «Барбекю из бога: смерть йоркширца» Броди, «Обед из капитана: йоркширский пудинг из колонизатора» Тулафейла и последнее творение Грегори Эйка «Переоценка Воскресения: миф о человеческих жертвоприношениях». На преданный забвению стол бросали использованные салфетки, недоеденные крекеры и пустые пластиковые стаканчики.

Вирджиния и Беверли расстались сразу же, как только стало понятно, что Карсвелла там тоже нет. Они разошлись по разным углам магазина. Беверли разулась и села на пуфик неподалеку от входа, поставив перед собой картонную тарелку с горкой разных нехитрых закусок. Она сама делала маленькие бутерброды из крекеров и квадратиков швейцарского сыра и одним глотком уничтожала по целому такому бутерброду, задумчиво уставившись куда-то вдаль. В противоположном конце магазина, отделенная от Беверли бормочущей и смеющейся толпой взволнованных и слегка истеричных ученых, Вирджиния уединилась в секции книг о кино. Ее взгляд блуждал по корешкам классических сценариев, биографиям режиссеров, прославившихся своим бунтарством, исследованиям жутких триллеров и римейков старинных вестернов.

Ей страшно захотелось, как и Беверли, снять обувь. Ноги нестерпимо ныли из-за того, что в течение почти целого дня пришлось носить туфли, которые были ей велики. Должно быть, в них она походит на циркового клоуна, подумала Вирджиния, во время ходьбы широко расставляя ноги и высоко поднимая колени, чтобы не наступить на громадные носы туфель. Она, естественно, не только не сняла обувь, но даже не расстегнула пиджак и не развязала галстук из страха быть уличенной в обмане. Вирджиния знала, что Вита на подобных мероприятиях не бывает, но лучше не рисковать. Она стояла, облокотившись на стол, и пила уже третий бокал дешевого вина на пустой желудок – от слишком сильного напряжения и волнения Вирджиния не смогла за сегодняшний день проглотить ни куска, – и вино сразу же ударило ей в голову.

– Вы очень высокий, – сказал кто-то, и Вирджиния не сразу поняла, что слова обращены к ней.

– Простите? – пробормотала она.

– Вы явно переработались. Вы такой худой! Низенький плотный мужчина с коротко постриженными

волосами и узкими глазами стоял у входа в нишу с книгами о кино, маленькими глотками отпивая вино из своего бокала и наблюдая за Вирджинией. На нем были элегантные черные джинсы, мотоциклетные бутсы и кожаный пиджак. Говорил он с явным британским произношением.

– Я… э-э… я… – запинаясь, попыталась она произнести что-то в ответ и сделала паузу, чтобы вернуться к той монотонной интонации, которая, по мнению Беверли, делала Вирджинию более похожей на мужчину. – Я просто много езжу на велосипеде. И бегаю.

– Гм-м…

Англичанин внимательно оглядел Вирджинию с ног до головы, чем поверг ее в полнейшую панику. Он меня проверяет, решила она, и ее сердце бешено заколотилось. Он меня раскусил. Вирджиния выпрямилась, расправила плечи и, как ей показалось, очень по-мужски откашлялась. Она бы еще и погладила себя по бороде, если бы не боялась, что та отклеится.

Англичанин вежливо улыбнулся.

– Ну что ж, неплохо на вас сидит, – сказал он. – Костюмчик, видимо, европейского покроя?

– Костюмчик?

Вирджиния оглядела свой пиджак. Неужели в чем-то дает знать ее пол?

– Это был комплимент.

Мужчина улыбнулся, демонстрируя неровные, желтоватые от табака зубы. Совершенно определенно британец.

– И говорите как европеец, – добавил он и протянул руку, – Мартин Клоуз. Работаю на Би-би-си.

– Э-э… да…

Вирджиния изо всех сил сжала протянутую ей руку.

– А вы?

Вирджиния заморгала, не в состоянии вспомнить свой nom de guerre [11] и боясь взглянуть на бедж.

– Юнгер, – выдала она наконец. – Коул Юнгер из Норт-филдского университета. – Прозвучало почти как «Джесси Джеймс» [12] .

– Ага. – Мартин кивнул, делая вид, что имя и место работы молодого человека произвели на него соответствующее впечатление. – И вы занимаетесь?…

Мозг Вирджинии бешено заработал. Она чувствовала себя загнанной в угол. Занимаюсь чем? Что он имеет в виду? Переодеванием в мужскую одежду? Транссексуальными шоу? Или демонстрацией экстремальной моды?

– Занимаюсь? – переспросила она.

– Историей? – подсказал Мартин. На его лице появилось несколько озадаченное выражение. – Антропологией? Полагаю, ваши интересы как-то связаны с исследованиями Океании, в противном случае вас бы здесь не было.

– Да! – почти вскрикнула Вирджиния. – Исследованиями Океании! Историей!

Пожалуйста, уходите, хотелось ей сказать. Она чувствовала себя парализованной, не в состоянии отмахнуться от этого парня. Раньше подобные вещи удавались ей без особого труда. Но ведь он же почти уличил ее во лжи. Единственное, что ему оставалось, – повернуться к присутствующим и провозгласить: «Посмотрите сюда, на молодую даму с накладной бородой и усами».

– Вас интересует какой-то определенный район? – спросил он. – Или ваши исследования охватывают всю Полинезию?

– Рапануи, – ответила Вирджиния ворчливым тоном экзаменуемого студента.

– Вот как! – Лицо Мартина осветилось. – Я бывал на острове Пасхи! Возможно, вы и мой фильм видели?

Ужас Вирджинии нарастал, сердце ее забилось еще быстрее. Если он бывал на острове, значит, мог о ней слышать. Европейцы, проявлявшие к острову профессиональный интерес, как правило, хорошо знали друг друга. Тот факт, что ее книга пока еще не вышла и что ей даже не удалось опубликовать статью, основанную на подготовительных материалах к книге, Вирджинию не успокоил. Она глотнула слюну. Голова шла кругом. До полного разоблачения оставалось всего несколько мгновений.