– Давай другую! – прошипела она.

– Какую другую? – переспросила Вирджиния.

– Другую статью, идиотка! Ту, что с рунами!

Одной рукой ей приходилось зажимать рот Вите, в другой держать пенсне, поэтому Вирджиния решила зажать пенсне зубами. Высвободив одну руку, она сунула ее в карман пиджака и вытащила оттуда оригинал статьи, затем бросила его Беверли. Та схватила его и исчезла.

Толпа постепенно замедляла свое движение. Возбужденных девиц оттеснили куда-то на периферию. Женщины отходили, освобождая Карсвеллу место у кафедры.

– Где мой доклад? – Карсвелл уже вновь был на ногах, крутился на месте, обводя расширяющийся круг женщин страшным убийственным взглядом. – Где моя рукопись?

Все еще продолжая зажимать Вите рот, Вирджиния извлекла песне изо рта, сунула его в пиджак, затем опустилась на колени, таща за собой Биту так, чтобы их не было видно с переднего ряда.

– Не произноси моего имени, – произнесла она, глядя на Биту в упор.

Вита тупо уставилась на нее широкими от ужаса и непонимания глазами. Вирджиния бросила взгляд в сторону. Сквозь лес из женских ног в брюках, чулках и юбках она под столом разглядела Беверли, работавшую со злобным упорством, вытаскивая скобы из двух рукописей с тем, чтобы поменять две последние страницы.

– Ммммф! – произнесла Вита, и ладонь Вирджинии сделалась влажной.

– Не произноси моего имени, – еще раз приказала ей Вирджиния, – и я уберу руку. Согласна?

Вита кивнула. Вирджиния на дюйм сдвинула руку, затем совсем убрала ее. Послышался щелчок степлера.

– На! – прошипела Беверли, сквозь толпу просовывая Вирджинии доклад.

Сама она сидела на коленях среди вороха разбросанных страниц. Толпа начала понемногу расходиться, и Беверли бросила настороженный взгляд на Карсвелла, находившегося на расстоянии всего нескольких шагов от нее.

– Бери! – Беверли шелестела бумагами. – И передай ему!

Вирджиния взяла рукопись. Бросив взгляд на Биту, которая с неописуемым изумлением всматривалась в ее лицо, Вирджиния приподняла титульный лист, чтобы взглянуть на текст. Рукопись была не ее. В ее варианте, пролежавшем два дня в кармане пиджака, был сгиб посередине.

– Это не тот! – прошептала она. – Ты их перепутала!

– Что вы сделали с моим докладом? – рявкнул сверху Кар-свелл.

– Я поменяла только последние страницы, черт тебя подери! – хрипло прошипела Беверли. – Отдай ему!

Толпа уже практически разошлась, и на сцене остались только Вирджиния и Вита, стоящие на коленях на виду у всех. Опасность столкновения удалось предотвратить, и женщины, успокоившись, начали спускаться по ступенькам лестницы. Наглых девиц увели со сцены; они напоминали участниц проигравшей детской команды, которых сердобольные матушки убеждали, что справедливая игра важнее победы. Девица с гвоздиком в носу от досады даже громко топнула ногой.

Боба Доу тем временем усадили в одно из кресел в первом ряду, скрестив руки на животе, будто у трупа. Оппенгеймер стоял на расстоянии нескольких шагов от кафедры, приглаживая волосы и пытаясь привести в порядок свой модный двубортный пиджак. Карсвелл обеими руками схватился за края кафедры и орал в зал в спины собравшихся женщин, которые уже начали понемногу расходиться, забирая свои пальто, сумки, рюкзаки:

– Никто не уйдет отсюда до тех пор, пока я не получу назад мой доклад! Кто из вас, гарпии, украл мой доклад?!

– Вот он! – начала было Вирджиния, но Вита прижала палец к ее губам.

Их взгляды встретились, Вита подняла руку и нежным движением прижала к виску Вирджинии вновь отклеившийся край бороды. Тут глаза ее наполнились слезами, она отвернулась от подруги, встала и исчезла в толпе.

Вирджиния поднялась, поправила манжеты и разгладила пиджак. Затем сунула руку в карман, обошла Карсвелла сзади, держа доклад в другой руке.

– Профессор, – сказала она, откашлявшись.

Карсвелл обернулся, глаза его пылали. Она протянула ему его пенсне.

– Это ваше, я полагаю.

Карсвелл с перекошенным от гнева лицом, мигая, воззрился на нее, затем кивнул и взял свои очки. Вирджиния подошла к нему еще ближе.

– Позвольте мне вручить вам также и это, профессор Карсвелл, – произнесла она, и ее голос как будто долетал откуда-то издалека. – Думаю, это тоже ваше.

Карсвелл протянул руку к докладу, затем какое-то мгновение помедлил, поднял глаза от титульного листа и встретился взглядом с Вирджинией. Сердце у нее бешено колотилось, но Вирджинии удалось держать руку прямо, в ней не дрогнул ни один мускул. Карсвелл вновь опустил глаза на доклад, который все еще продолжала держать Вирджиния, приподнял титульный лист, прочел несколько первых строк и… расцвел в улыбке.

– Да, – сказал он, принимая доклад из рук Вирджинии. – Да, спасибо, я вам очень признателен, профессор.

Он отвернулся и направился с докладом к кафедре. И пока Карсвелл шел, Вирджиния успела заметить красную тень от рун на последней странице, словно пятно крови пропитавшее стопку бумаги насквозь. Она проглотила комок, внезапно застрявший в горле, и прошла на свое место за столом.

В аудитории явно что-то произошло. Шум толпы, покидающей зал, и шарканье ног вдруг утихло. Свет вдруг начал тускнеть, а Карсвелл стал словно куда-то удаляться от Вирджинии. Она глянула под стол. Там все еще валялись разбросанные листы ее рукописи, но Беверли исчезла. Большая часть присутствующих уже разошлась. В зале оставалось всего несколько женщин, да и те собирались уходить. Виты среди них не было, но прежде, чем Вирджиния собралась отправиться на ее поиски, к ней подошел Оппенгеймер и пробормотал слова извинения, пообещав сделать все, что в его силах, дабы как-то смягчить неприятное ощущение, оставшееся от заседания их секции.