Наконец, в своем критическом вступлении к вышедшему в 1989 году «Вэй Ляо-цзы цяньшо» Сюй Юн также подробно анализирует связанный с текстом материал — для того, правда, только, чтобы оживить в высшей степени оригинальную теорию о том, что два человека, живших в разное время, могли быть одним лицом. Неудовлетворенный аргументами, на основании которых текст приписывается раннему или позднему Вэй Ляо, Сюй утверждает, что вероятность появления двух человек с одинаковыми именами в течение всего одного столетия периода «Борющихся Царств» невероятно мала. Во второй части книга подробно описываются формы военной организации и принципы управления армией Цинь. Идея о том, что гуманность может быть единственным справедливым оправданием для ведения войны, идея, которой пронизана первая часть книги, оформилась, считает Сюй, лишь к концу «Борющихся царств». Так как Сюй Юн полагает книгу однородной по структуре, он возводит ее к одному мыслителю. Но тогда возникает проблема поистине невероятного долголетия Вэй Ляо: он должен был служить при двух дворах, в течение почти столетия. И Сюй корректирует даты правления Хуэй-вана. Он говорит, что Хуэй-ван царствовал до 310 г. до н. э., то есть жил еще девять лет после традиционно приписываемого времени кончины. Тогда, если молодой Вэй Ляо — уроженец Вэй — получил аудиенцию в то время, когда Хуэй-ван искал совета у всех подряд, включая Мэн-цзы, его последующая встреча с молодым правителем Цинь могла состояться, когда ему уже было за девяносто. Более о нем ничего не слышно, ибо он скорее умер от старости, чем получил какой-либо пост. Поэтому первые двенадцать глав сохранившегося сочинения, идущие от текста из раздела «разных сочинений» — это творение его юности, а последние двенадцать из текста, входящего в раздел «военных сочинений», были написаны в последние годы его жизни. Таким образом, согласно Сюй Юну, все шестьдесят глав существовали во времена Бань Гу, — хотя сам он, возможно, и разделял их на два сочинения. Впоследствии текст дополняли и перекраивали в течение веков, пока он, в конце концов, не принял ту форму, в которой дошел до наших дней.

Лянский Хуэй-ван спросил Вэй Ляо-цзы:

— Правда ли, что Желтый Император, благодаря наказаниям и добродетели, одержал сто побед [не потерпев ни одного поражения]?

Вэй Ляо-цзы ответил:

— Наказания использовались при нападении [на восставших], добродетель использовалась для сохранения [народа]. Это не то, что называется «небесными знамениями, [благоприятными] часами и днями, инь и ян, обращением лицом или спиной». [Победы] Желтого Императора были следствием человеческих усилий, вот и все. Почему так было?

Если есть укрепленный город, и его атакуют с востока и с запада, но не могут взять, атакуют с юга и севера, но не могут взять, может ли быть, что при нападении со всех четырех сторон был упущен [благоприятный] момент? Если все еще не можешь взять город, то оттого, что стены высоки, рвы глубоки, оружие и снаряжение полностью подготовлены, материалы и зерно накоплены в больших количествах, а у храбрых воинов врага— единый план. Если стены низкие, рвы неглубокие, а оборона слабая, город можно взять. С этой точки зрения «момент», «сезоны» и «небесные знамения» не так важны, как человеческие усилия.

Согласно «Небесным знамениям» [78] , расположение войск, когда позади них вода, называется «отрезанной армией». Расположение войск, когда впереди хребет горы, называется «брошенной армией». Когда У-ван напал на шанского Чжоу, он расположил войска так, что позади него была река Цзи [79] , а впереди — склон горы. Имея 22 500 человек, он напал на сотни тысяч воинов правителя Чжоу и уничтожил династию Шан. Однако, разве правитель Чжоу не расположил войска согласно небесным знамениям?

Полководец из Чу по имени Гун-цзы Синь собирался вступить в сражение с Ци. [Согласно верованиям], тот, над кем хвост кометы, одержит победу и его нельзя атаковать. Гун-цзы Синь сказал: «Что может знать комета? Те, кто сражается, не сводя глаз с кометы, будут разбиты и завоеваны». На следующий день он вступил в сражение с Ци и нанес им тяжелое поражение. Желтый Император сказал: «Ставить демонов и духов на первое место не столь хорошо, как проверять прежде свои знания». Это означает, что небесные знамения есть ни что иное, как человеческие усилия.

Сначала узнают о плодородии и бесплодии почвы, а затем строят города. Чтобы построить городские стены, определяют удобную местность. По городским стенам определяют нужное [количество] людей. По [количеству] людей определяют необходимый запас зерна. Когда все три взаимно установлены, тогда внутри будет надежная оборона, а вовне — победа в сражении. Когда одерживают победы вовне и совершают приготовления внутри, победа и приготовления используются как две половины бирки, подходящие друг к другу.

Управление армией настолько же таинственно, как и [глубины] Земли, настолько же темно и неведомо, как и [высоты] Неба, и оно рождается из пустоты. Поэтому его нужно открыть. Великое — не мало, малое — не велико.

Тот, кто просвещен относительно запретов, прощений, открытия и прекращения, привлечет согнанных со своих мест людей и оживит безлюдные земли.

Когда земли обширны и вспаханы, государство процветает; когда народ многочисленен и послушен, государство управляется. Когда государство процветает и управляется, то даже если люди не достают камни из-под колесниц и не обнажают оружия, их устрашающая сила поддерживает порядок в Поднебесной. Поэтому сказано, что «победа армии исходит от двора». Когда одерживают победу, не надевая доспехи, это победа правителя; когда победа приходит после развертывания [армии], это победа полководца.

Армию нельзя собирать исходя из личного гнева. Если победу можно предвидеть, тогда можно собирать войска. Если победу нельзя предвидеть, [сборы] следует остановить. Если беда возникает в пределах ста ли, не трать на сбор сил более одного дня. Если беда возникает в пределах тысячи ли, не трать на сбор более одного месяца. Если беда возникает в пределах четырех морей, не трать на сборы более одного года.

Что касается полководца: наверху он неподвластен Небу, внизу он неподвластен Земле, в середине он неподвластен людям. Он должен быть так величав, чтобы его невозможно было привести в ярость. Он должен быть так чист, чтобы его нельзя было соблазнить богатством. Если разум его расстроен [чувствами], если его глаза не видят, а уши не слышат— с такими недостатками вести армию тяжело!