Шрифт:
– Ничего, подруга, не кукся. Одолеем и эту незадачу.
Взял топор и куда-то ушёл.
– Давно?
– Не знаю,- всхлипнула Танечка.- У меня голова совсем не варит. Может час назад, может три…
– Хорошо, Танюш. Ложись, поспи, устала наверно.
– Как лошадь,- вздохнула Танечка, утирая мокрые щёки о плечики.
«Ага, троянская…Ну, Люська! Хотя, что Люська, сама не лучше. Могла ведь решительно сказать «нет» и ничего бы этого не было. А теперь ребёнок страдает из-за моей слабости и глупости».
Танечка тем временем ногой расправила спальник, легла поверх, поджав ноги. И тотчас заснула.
«Да, видно бедняжка действительно вымоталась до предела. Такой стресс для её сердечка. Смогу ли девочка моя хорошая расплатиться с тобой…Непонятно, однако, с этим крупаслёзным воспалением. С чего это? И в горах в снегу замерзала, и во время рыбалки не в такие ливни попадала - и хоть бы хны. А тут дождичек пустяшный…и свалилась как дохлик. Странно…»
ГЛАВА 17
У входа послышались тяжёлые шаги. Зоя затаила дыхание, голову повернула так, чтобы казалось, что спит и не бросалось бы в глаза, что подсматривает.
Вошёл осторожно Борис, держа в руках кулёк из лопуха доверху наполненный ежевикой. Зоя чудом удержалась, чтобы не ахнуть, распахнув глаза: это был ДРУГОЙ Борис. Такого она ещё не видела. От прежнего осталась только внешность, а взгляд, выражение лица, энергетика, буквально сквозившая от него, принадлежали другому Борису. Видимо за те часы, что он исполнял роль доктора, он и сам не заметил, как слетела маска, осыпалось всё показное, наносное, ненастоящее. И теперь пред Зоей предстал таким, какой есть на самом деле.
Борис почти бесшумно приблизился к Зое, наклонившись, положил рядом с её головой кулёк, затем взял одеяло и заботливо укрыл Танечку. Бережно, стараясь не разбудить, пощупал у неё лоб.
А потом… просто присел рядом с Зоей на складной стульчик и севшим голосом вымолвил:
– Выдохни, а то взорвёшься.
– Фу,- выдохнула Зоя, открыв глаза и, неожиданно для себя, просто как родного человека спросила:- Как узнал, что не сплю?
– Не дышала.
Наклонился, взял кулёк с ягодой. А Зою будто пронзили вдоль и поперёк жаркие и холодные струи: на неё пахнул знакомый запах пота и свежесрубленного дерева, и ещё чего-то до боли знакомого. Впрочем, всё вместе это был ДУХ. Тот самый, о котором когда-то маленькая Зоя говорила: » Па, ты вкуснее пахнешь, чем мамкины духи». Да, это был ПАПКИН дух! И эти глаза, теперь без маски, светло-карие, мягкие тоже были папкины. И взгляд, сочувствующий и…любящий. Правда, сейчас они были чуточку смущёнными, как у юноши, что впервые оказался наедине с женщиной. Но и папка иногда так смотрел на маму.
Борис взял двумя пальцами как пинцетом ягодку и поднёс к губам Зои:
– Открой рот.
И вновь она едва не задохнулась от нахлынувших воспоминаний: как часто папка вот так же приходил из леса с лопуховым кульком склонялся над только что пробудившейся Зоей и говорил:
– Открой ротик, лес прислал тебе вкусняшку.
Зоя приняла ягоду, и слегка прижав её нёбом, замерев, прислушивалась как подзабытое блаженство, ещё то, из детства негой растекалось по всему телу.
– Что со мной?- спросила после пятой ягоды и тут же поняла, что хотела спросить о чём-то другом.
– Крупаслёзное воспаление?
Борис улыбнулся, ласково глянул на Танечку.
«Боже! какая у тебя обаятельная завораживающая улыбка…»
– Лишь подозрение. Сама понимаешь в таких условиях поставить точный диагноз… Дышать не больно?
– Не больно.
– Может, ложное.
– Странно, я никогда не простужалась. И не в таких переделках бывала.
– Расслабилась,- просто сказал Борис, поднося очередную ягоду к губам Зои.
«А ведь верно говорит. Прежде-то я хоть с мамой, хоть с друзьями лишь внешне была беззаботной Зойкой, а внутренне-то оставалась прежней Зоей Игоревной, снимала лишь униформу бизнес-вумен, но оставалась в бронежилете, поэтому пули недугов и не достигали цели. А тут на болотном острове я осталась один на один с природой и ударилась в истерику как настоящая баба. И лопнул мой бронежилет, свалился как сопревшая тряпка, недуг и расстрелял в упор…»
– А у Танюшки что?- нарушила Зоя затянувшуюся паузу.
– Вывих был. Я поправил. Есть опасения, что могут быть трещины. Рентген нужен.
– Бедняжка,- Зоя по инерции приоткрыла губы в ожидании очередной ягоды, но Борис положил кулёк на подушку, усмехнувшись: - Не будь проглоткой. Это Танечке.
– Поняла,- с притворным сожалением вздохнула Зоя, прямо глядя в лицо Бориса.
Он, посопев в кулак, опустил глаза, быстро поднялся:
– Ладно, поваляйтесь ещё часок. Потом поплывём.
– Куда?
– На большую землю. Вам врач нужен.
– Боря,- окликнула едва слышно Зоя, когда он направился к выходу.
Борис вздрогнул, напрягся, не поворачиваясь, тихо обронил:
– Да?
– Спасибо тебе за всё. Я в долгу...- Зоя намеренно сделала паузу и с чувством закончила:- …у тебя.
– Свои люди сочтёмся…- глухо произнёс Борис, перед этим кашлянул, точно поперхнувшись.
– Свои?- с улыбкой переспросила.
Медленно повернув голову, глянул поверх плеча. Зоя видела только его глаза. И они сказали больше, чем хотел их хозяин. Возможно, Борис и сам понял: любые слова сейчас будут лишние, бледным подобием того, что уже высказали глаза.