Том нахмурился:

– А это точно пятна крови?

Полицейский пожал плечами.

Том тоже пожал плечами:

– Наверно, не меньше двух сотен человек нанимали в тот день лодки в Сан-Ремо.

– Нет, гораздо меньше. Человек тридцать. Правда ваша, это мог быть любой из тридцати… или любая пара из пятнадцати, – добавил он с улыбкой. – Мы даже не знаем фамилий всех этих людей. Но мы начинаем считать Тома Рипли пропавшим без вести.

Теперь полицейский отвел глаза и смотрел в угол комнаты, судя по выражению лица, он думал о чем-то постороннем. Или он наслаждался теплом, идущим от радиатора позади его стула?

Том нетерпеливо переменил позу. Ему был ясен ход мысли в этой итальянской башке. Дикки Гринлиф второй раз оказался на месте происшествия или поблизости от места, где произошло убийство. Пропавший без вести Том Рипли совершил прогулку на лодке двадцать пятого ноября вместе с Дикки Гринлифом. Следовательно… Том нахмурил брови и выпрямился.

– Вы хотите сказать, что я лгу, когда говорю, будто видел Тома Рипли в Риме числа первого декабря?

– Нет, что вы, я вовсе не хочу этого сказать! – Полицейский сделал примирительный жест. – Я только хотел узнать от вас о вашем путешествии вместе с синьором Рипли после Сан-Ремо, поскольку мы не можем его найти. – Он обнажил желтоватые зубы в широкой улыбке.

Том расслабился, раздраженно пожав плечами. Было совершенно очевидно, что итальянская полиция не собиралась с бухты-барахты обвинять американского гражданина в убийстве.

– Простите, что не могу сказать вам точно, где он находится в данную минуту. Почему бы вам не поискать его в Париже? Или в Генуе? В любом случае он остановится в маленькой гостинице, он всегда предпочитал именно такие.

– У вас сохранилась открытка, которую он прислал вам из Генуи?

– Нет, не сохранилась.

Том запустил пальцы в волосы, как делал иногда Дикки, когда сердился. На короткое мгновение сосредоточился на том, чтобы еще полнее перевоплотиться в Дикки Гринлифа, прошелся, как тот, разок-другой по комнате и сразу почувствовал себя лучше.

– Вы знакомы с кем-нибудь из приятелей Тома Рипли?

Том покачал головой:

– Нет. Я и с ним-то самим не слишком хорошо знаком, или, во всяком случае, недолго. Не знаю, много ли у него приятелей в Европе. Кажется, есть знакомый в Фаэнце. И кто-то во Флориде. Но я не помню их фамилий.

Если этот итальяшка думает, что он скрывает фамилии приятелей Тома, чтобы уберечь их от полицейских расспросов, то пусть себе так думает.

– Хорошо, мы наведем справки, – сказал полицейский и убрал свои бумаги. За время разговора он сделал в них не меньше дюжины пометок.

– Кстати, пока вы не ушли, – сказал Том раздраженным и искренним тоном Дикки. – Я хотел спросить, когда мне можно уехать из города. Я собирался на Сицилию. Мне бы очень хотелось уехать сегодня же, если это возможно. Я предполагаю остановиться в гостинице «Пальма» в Палермо. Вам будет очень просто связаться со мной, если понадоблюсь.

– Палермо, – повторил полицейский. – Ebbene [34] , это, пожалуй, возможно. Разрешите я позвоню?

Том закурил итальянскую сигарету, а офицер попросил к телефону капитана Ауличино и затем стал совершенно бесстрастно излагать, что синьор Гринлиф не знает, где сейчас находится синьор Рипли, что тот, возможно, вернулся в Америку, а возможно, по мнению синьора Гринлифа, находится во Флоренции или Фаэнце. «Фаэнца, – четко выговаривая, повторил он, – в округе Болонья». Когда его собеседник записал это, офицер сказал, что синьор Гринлиф хочет уехать в Палермо сегодня.

– Хорошо. – Полицейский повернулся к Тому: – Да, вы можете ехать в Палермо сегодня.

– Хорошо. Спасибо. – Том проводил двоих полицейских до двери. – Если выясните, где Том Рипли, прошу сообщить мне, – простодушно сказал он.

– Само собой. Мы будем держать вас в курсе, синьор. Всего доброго.

Оставшись один, Том стал, насвистывая, вновь упаковывать те немногие вещи, которые вынул из своего чемодана. Он гордился своей идеей назвать Сицилию вместо Мальорки, поскольку Сицилия – это еще Италия, а Мальорка уже заграница, и, само собой, итальянская полиция скорее выпустит его, если он останется на территории страны. Потом он вспомнил: в паспорте Тома Рипли нет отметки, что он еще раз побывал во Франции после поездки в Сап-Ремо. А ведь он сказал Мардж, что Том Рипли собирается поехать в Париж и оттуда в Америку. Если они будут спрашивать Мардж, был ли Том Рипли в Монджибелло после Сап-Ремо, она может добавить, что после этого он поехал в Париж. А если ему придется снова стать Томом Рипли и предъявить свой паспорт полиции, они увидят, что он больше не был во Франции после поездки в Канн. Ну что ж, он скажет, что передумал и решил остаться в Италии. Это в общем-то пустяки.

Том, нагнувшийся над чемоданом, резко выпрямился. А вдруг все это ловушка? Может быть, отпуская на Сицилию, его просто будут держать на веревке подлиннее, создавая видимость, что он вне подозрений. Хитрый маленький ублюдок этот полицейский. Он один раз назвал свою фамилию. Том попытался припомнить ее. Равини? Роверини? Ну хорошо, а что они выиграют, держа его на более длинной веревке? Он сказал им точно, куда отправляется. Не собирался никуда бежать. Хотел лишь одного – выбраться из Рима. Во что бы то ни стало выбраться из Рима! Он швырнул в чемодан последние шмотки, с силой захлопнул крышку и запер чемодан на ключ.