Том медленно покачал головой.

— Мне ничего не известно об этом.

— Возможно, потому что вы были в Мексике.

— Мы обсуждали этот вопрос… — Том взглянул на Джеффа и затем на Эда, прислонившегося к письменному столу. — Сотрудникам галереи тоже неизвестно о существовании подобной группы — и более того, о каких-либо подделках. Я, кстати, видел картину, привезенную вашим супругом, — “Часы”.

— И она была впоследствии украдена.

— Да, я слышал. Но факт остается фактом — это моя картина.

— Муж собирался показать ее мистеру Рипли.

— Он показывал ее, — вмешался Уэбстер. — Мистер Рипли говорил мне об этом.

— Я знаю. Но у мужа есть совершенно определенная теория на этот счет, — произнесла она с гордостью — или, может быть, решимостью. — Возможно, он ошибается. Я, откровенно говоря, не так хорошо разбираюсь в живописи, как он. Но что, если он прав! — Она оглядела присутствующих, ожидая ответа.

Том надеялся, что она не знает, в чем заключалась теория ее мужа, или не понимает ее.

— А в чем заключается его теория? — живо заинтересовался инспектор.

— Что-то насчет фиолетовых тонов в некоторых последних картинах мистера Дерватта. Он ведь наверняка обсуждал это с вами, мистер Дерватт?

— Да, — ответил Том. — Он сказал, что фиолетовые тона в моих ранних работах были темнее. Очень может быть. — Том чуть улыбнулся. — Я этого не замечал. Если они стали светлее, то, значит, у меня появилось несколько оттенков фиолетового. Можно взять для примера “Ванну”. — Том, не задумываясь, назвал картину, которую Мёрчисон считал такой же явной подделкой, как и “Часы”; фиолетовой краской на обоих полотнах служил чистый кобальт, которым Дерватт пользовался вначале.

Никакой реакции на это замечание не последовало.

— Кстати, — обратился Том к Джеффу, — вы с Эдом собирались сегодня утром позвонить во французскую полицию и сообщить им о том, что я вернулся в Лондон. Вы связались с ними?

— Н-нет, — ответил Джефф растерянно, — нам это не удалось.

— Мистер Дерватт, а мой муж не упоминал кого-нибудь еще, с кем он хотел встретиться во Франции, кроме мистера Рипли? — спросила миссис Мёрчисон.

Том колебался. Пустить их по ложному следу или не стоит? Он ответил правдиво:

— Нет, насколько я помню. Он и о мистере Рипли не говорил мне, коли уж на то пошло.

— Могу я предложить вам чай, миссис Мёрчисон? — учтиво спросил Эд.

— О, нет, благодарю вас.

— Может быть, кто-нибудь все-таки не откажется от чая? Или от капельки хереса?

Никто не хотел пить что-либо — или не осмеливался попросить.

Это, по-видимому, послужило сигналом для миссис Мёрчисон. Она сказала, что ей пора идти: она хочет позвонить мистеру Рипли — инспектор дал ей номер его телефона — и договориться с ним о встрече.

Джефф совершенно в духе авантюр Тома хладнокровно предложил:

— Вы можете позвонить прямо отсюда, если хотите, миссис Мёрчисон. — Он указал на телефон, стоявший у него на столе.

— О нет, большое спасибо. Я позвоню из отеля.

Когда миссис Мёрчисон вышла, Том встал.

— Где вы остановились в Лондоне, мистер Дерватт? — спросил инспектор.

— В студии мистера Константа.

— А могу я спросить, каким образом вы попали в Англию? — Уэбстер широко улыбнулся. — Ни на одном контрольном пункте нет сведений о том, что вы пересекали границу.

Том ожидал этот вопрос и принял задумчиво-рассеянный вид.

— У меня теперь мексиканский паспорт, — сказал он, — на другое имя.

— Вы прибыли самолетом?

— Нет, морем. Мне не очень нравится летать. — Том думал, что Уэбстер спросит, высадился ли он в Саутгемптоне или в каком-нибудь другом порту, но инспектор сказал только:

— Благодарю вас, мистер Дерватт. Всего хорошего.

“Что он сможет выяснить, если станет это проверять?” — подумал Том. Мало ли народа прибыло из Мексики в Лондон две недели назад? Может быть, и не так уж много.

Джефф закрыл за инспектором дверь. Они помолчали несколько секунд, пока Уэбстер не удалился на достаточное расстояние. Джефф с Эдом слышали его последний вопрос.

— Если он захочет удостовериться в этом, — сказал Том, — надо будет что-нибудь изобрести.

— Что? — спросил Эд.

— Ну, например, мексиканский паспорт, — ответил Том. — Я так и знал, что придется сразу же возвращаться во Францию. — Он говорил голосом Дерватта, но понизил его почти до шепота.

— Но не сегодня же, разумеется? — спросил Эд.