— Пошли, со мной потанцуешь? — раздался голос Князя.

Естественно, он не мог не узнать меня. Ой, что будет… особенно если темный рванет в драку и упадет: хвост-то привязан! Такого унижения он мне не простит. И, кажется, появится новая традиция: каждые триста лет кидать Веру в бездну.

— А ты ее папаша что ли? — нагло ухмыльнулся мужик. — Или этот… начальство? Так сколько за девочку?

И радостно так засмеялся. Думал, видать, что гениально пошутил. Очень хотелось разочаровать этот цвет интеллигенции, но проблема привязанного темного меня волновала куда больше.

— Эй, — я встала между мужчинами, — не надо с ним никуда ходить.

— Надо, — прорычал Князь, не отрывая взгляда от мужика. — Отойди, Вера.

— А я говорю, не надо! — Мне пришлось упереться руками в грудь темного, чтобы он не кинулся на бедного пьяницу, которого я уже успела пожалеть.

— Светлая, отойди!

— А я говорю, тебе не надо к нему лезть, — сквозь зубы прошипела я. — Совсем не надо.

До Князя, очевидно, дошло, что что-то не так. Он моргнул и уставился на меня взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

— Почему не надо?

— Ну… у тебя хвост привязан. — Я виновато вздохнула. — К стулу.

— Зачем ты его привязала?! — заорал темный.

— А зачем ты стал приставать к этой дылде в корсетике?! — в свою очередь возмутилась я.

— Ты что, ревнуешь?

— Нет! Просто решила сделать гадость. Спонтанно.

Я покраснела и отвернулась. Ну, ревную, и что? Он меня своей собственностью называет, а мне, значит, даже поревновать нельзя. А хвост — вообще святое, я хвостов за всю жизнь не видела. А она у меня долгой была. Как тут удержаться, когда эта кисточка так и манит… подстричь.

— Развязывай! — приказал темный.

Пришлось подчиниться и, несколько раз намеренно царапнув кожу ногтями, отвязать князеву конечность от ножки стула. Темный шипел каждый раз, когда мои ногти впивались в хвост, но я делала невинное выражение лица и извинялась. Так и спустил эту маленькую месть на тормозах. Ну, не опозорился, и то ладно.

— Первый и последний раз прощаю. Еще раз привяжешь мой хвост…

— Второй, — уточнила я.

— Что «второй»? — не понял Князь.

— Второй раз прощаешь. Первый я тебя уже в спальне привязывала!

— Светлая, ты доиграешься! — буркнул темный. — На, выпей.

И сунул мне в руки бокал с мохито.

— Сам пей, — обиделась я. — Или дылде своей предложи. А я на работе не пью! Все, я пошла.

Когда я уже была возле столика, темный догнал меня и вцепился в руку.

— То есть, ты лишила меня девушки и теперь решила свалить?! Нет уж, Вера!

Он развернул меня к себе, как-то слишком близко. Моментально вспомнился эпизод в душе, и сердце замерло от предвкушения чего-то… подобного.

— И что? — спросила я. — Что я должна сделать, раз лишила тебя девушки?

— Поцеловать, — просиял демон.

Хотелось, очень хотелось. Особенно на глазах всех этих красоток, пришедших в клуб и вызывавших во мне странную, совсем несвойственную и непрошеную ненависть.

— Я не могу. Я не должна тебя целовать, я же ангел, — прошептала я, хотя и знала, что в этом грохоте Князь ничего не услышит.

Услышал.

— Птичка моя. — Князь усмехнулся. — Если ты думаешь, что ни один ангелочек не целовал демона, то ты очень ошибаешься.

— Добровольно? — спросила я.

В голове не укладывалось. Ангелы казались мне… настолько наивными и ранимыми существами, что даже мысль о светлой и темном была противоестественна. Вот почему я никогда не могла ужиться с подругами.

— Очень даже охотно. Мы сходим в гости к моему другу. Его рабыня ангел.

— Рабыня! — Я закатила глаза. — Когда ты поймешь, что девушка… нормальная девушка, я имею в виду, не может быть рабыней? Это против нашей природы. Тем более ангел. То, что твой друг поймал светлую и заставил ее страдать не значит, что так должно быть у всех.

— Ты познакомишься с Кристиной. Она тебе понравится, поверь. И изменишь свое мнение.

— Нет.

Я отвернулась. Желание целоваться пропало. Появилось желание забиться куда-нибудь и там переждать все это. А выйти уже другим человеком, с новой памятью, с новой жизнью. Сдохнуть, короче, захотелось.

— Я никогда больше не буду рабыней. И никогда не стану делать то, чего не хочу, — говорить это было легко, а вот реализовать… темный мог заставить делать все, что ему захочется, и мы оба это понимали.