Трактирщик с почтительным поклоном вышел из-за стойки:

– Я хозяин сего заведения, работаю давно, вот уж восемь годков зимой будет. Вот и разрешение королевское. – Мужчина слегка трясущейся рукой подал стражнику свернутый в трубочку пергамент.

Тот брезгливо встряхнул его, разворачивая, едва пробежал глазами и вернул владельцу. Тут все было чисто.

Между тем главарь Всадников, оправившись от удара о дверь и о порог, поднялся на ноги и подошел к представителю закона.

– Я – Райдас Ларквортский, десятник всадников Ночных Костров. Вот мой знак. – Мужчина вскользь показал стражнику перстень с огромным, хотя и довольно грубо отделанным рубином и кивнул на оставшихся чуть позади дружков. – Эти люди со мной.

– Легкой охоты, Райдас Ларквортский, – коротко кивнул в знак приветствия стражник, ничуть не сомневаясь в истинности его слов, и с вопросительным выражением лица повернулся к Лойнне и Церхаду.

Ведьма одним беглым взглядом отдала инициативу своему спутнику. Во многих странах женщина ни в коем случае не должна отвечать вперед мужчины (а то и вообще скромно молчать в сторонке). Не исключено, что и здесь то же самое.

– Я – Церхад из Серебряного Дола, – чуть помедлив, ответил некромаг. – А это моя d'ertta [8] Лойнна Нордъерская. Мы чужеземцы, только сегодня прибыли в ваши края. Думаю, наш статус на родине вас мало заинтересует.

Стражник презрительно кивнул. Чужестранцы – это и есть их нынешний статус. Надо заметить, самый низкий из существующих. А кем они были там, у себя, рабами или приближенными к государю, – совершенно неважно.

– Что здесь произошло?

– Дозволите мне говорить, домн? – выступил вперед Райдас.

– Говори, всадник Ночных Костров.

– Когда я, прислав женщине бутыль виолийского вина, попытался пригласить ее к нашему столу, этот человек, – небрежный кивок в сторону Церхада, – напал на меня с помощью магии, безо всякого предупреждения.

– Так ли это было? – Вопрос к Всадникам да еще, пожалуй, трактирщику.

– Воистину! – единогласный ответ.

Лойнна сжала губы. Хотя чего другого тут можно было ожидать? Ох, нехорошо все начинается…

– Так ли это было?

Ах, теперь это уже и к ним. Какая честь, черт возьми!

– Почти, – вежливо склонила голову Лойнна.

– Что? – Тихая, но явственная угроза в голосе. – Ты, чужестранка, осмеливаешься обвинять всадника Ночных Костров во лжи?!

– Он не солгал вам, домн. – Еще один наклон головы. Волосы рассыпались по плечам, вспыхивая рубиновыми искрами. – Я лишь хотела добавить, что мы, прежде чем применить силу, объяснили домну Райдасу причину отказа и трижды попросили его уйти с миром.

– Вот как? – вопросительный взгляд в сторону невольно поморщившегося Всадника.

– Незнание наших обычаев – не причина им не следовать, – твердо отозвался тот.

Хорошо сказал, зараза. Надо заметить, что и она сама по большому счету обычно согласна с такой позицией. Но ведь у всякого правила есть свои исключения.

– Я уважаю обычаи. – Твердый взгляд, уверенный звон в голосе. Вот так, глаза в глаза, безо всякого флера трепещущих ресниц и прочей чепухи. Воевать – так воевать! И уже чуть мягче, на спуске: – Если они уважают людей.

Правильная тактика. Нельзя сказать, что беспроигрышная, но презрение к чужеземке в глазах стражника сменилось уважительным интересом. А это уже что-то!

– В каком обычае всадников Ночных Костров ты увидела неуважение к человеку, Лойнна Нордъерская?

– Почему женщина, приняв добровольный дар мужчины, обязана разделить с ним ужин и ночь? Это что – цена и товар? Или здесь женщину не считают человеком вообще? Тогда простите, мои притязания не имеют оснований.

Стражник устало потер ладонями виски. Да, ничего не поделаешь, эмоциональный всплеск истинной ведьмы так просто окружающим не дается. Особенно если она не просто не желает, как обычно, скрыть свои эмоции, но и, напротив, транслирует их, давя на психику публике. Способ простой и, как правило, безотказный.

– Разве я уже обвинил тебя в чем-то, женщина? – глухо спросил страж. – Почему ты возмущаешься так, словно оговорена перед народом?

– Я не возмущаюсь, домн. – Так, хватит плескать куда попало силой. Дальше дело только техники, а оная нам и потом пригодиться может. А потому – и голос тихий, и взгляд спокойный, чуть оттененный горестью. Женский взгляд. – Я просто устала, растеряна, голодна и не знаю, куда мне себя приложить и чем накрыть. А эти люди мешают мне даже позавтракать.

– Я не желаю тебе зла, Лойнна Нордъерская. И не хочу осложнять тебе жизнь, если ты того не заслуживаешь. У вас есть лицензия? – словно для проформы спросил стражник, поворачиваясь к Церхаду.

Тот все это время молчал. Правильно: работать с людьми и психикой – ее святая привилегия. Но чтобы он ей позволил положить руку на рукоять меча…

– Какая лицензия?

– Лицензия, дающая право колдовать, – терпеливо пояснил страж, то и дело оглядываясь на Лойнну – видимо, боялся, что дело вполне может окончиться слезами. Дурень, уж кто-кто, а Лойнна всегда отлично знала, что и где будет уместным, и совершенно ясно чувствовала, что сейчас слезы ни к чему.

– Сожалею, нет, – развел руками Церхад.