Шрифт:
Работа с людьми – это не его стезя. Он мог, конечно, заставить их уважать себя за поступки, но на это требовалось время, и немалое. А его зачастую катастрофически не хватало. А вот для Лойнны заставить людей уважать себя ничего не стоило – захоти ведьма, они бы ее просто боготворили. А ведь нет расклада проще: как можно не уважать человека, которого беспрекословно слушается тот, кого ты обожествляешь?
Поначалу ему постоянно казалось, что это гнусно и что он ее нагло использует, но, подловив его однажды на подобном самобичевании, Лойнна недовольно нахмурилась и строго спросила:
– Скажи, когда на нас ночью нападает упырь и убиваешь его ты, пока я злобно ругаюсь и костерю прелести сна на свежем воздухе, то я тебя использую?
– Еще чего, чтоб ты ночам с упырями дралась! – возмутился он.
– Тогда прекрати эту самокритику, плавно уходящую в самоедство. Еще не хватало, чтоб ты долго и нудно, как обычный маг, добивался человеческого уважения, если мне для этого требуется тряхнуть волосами и сказать пару фраз! – отрезала ведьма.
Больше тема не поднималась.
– Тогда в полночь мы ждем вас у центральной норы, – с поклоном распрощался Райдас.
– Я буду там, – кивнул Церхад, но поздно: Всадник уже выскользнул из палатки и растворился в ночи.
ГЛАВА 5
Просыпалась она медленно, мучительно медленно. И, даже с трудом прогнав из сознания путаную двойственность сна – стеклянную ясность и полную несуразицу в одно и то же время, Лойнна не сумела понять, что ее разбудило.
Темнота обычная, даже не абсолютная: вот белеет край одеяла, чуть более светлым контуром видится край полога их палатки… Какой-нибудь крик или стук? Церхада рядом не было – это она ощущала, даже не оглядываясь, – а больше быть здесь некому. Да и звуконепроницаемый купол он наверняка оставил, прежде чем уйти.
Ну-ка проверим… А, дьявол! Острая боль прошила оба виска, голова запылала нестерпимым жаром. Зараза!
Так, тихо, Лойнна, спокойно… Не колдовать. Колдовать тебе сейчас противопоказано под страхом смерти. Да и двигаться, признаться, тоже, но, выбирая из двух зол меньшее…
Она медленно, преодолевая саму себя, протянула руку за фужером на прикроватной тумбочке. Да, так и есть – сильно разбавленное водой красное вино. Ничего больше она в таком состоянии пить не может, и кое-кто это отлично знает…
Эх, Церхад, твою бы заботу – да для того, что ее достойно. А не для нее, ведьмы без роду и племени, без энергетического резерва и чувства меры…
За окном грозно полыхнуло зарево молнии, синеватой вспышкой осветив всю комнату и на мгновение ослепив Лойнну.
Секунда… Две… Десять… Пятнадцать…
Если она ничего не путает, то обычно между молнией и громом проходит не больше девяти секунд, и, раз она ничего не слышала, значит, звуконепроницаемый купол все же стоит…
И тут Лойнна вдруг с какой-то неестественной ясностью и уверенностью, какая бывает только в глубоком сне или в первые несколько мгновений после пробуждения, поняла, что ее разбудило.
Тревога. Вкрадчиво, но неотступно нарастающая внутри и с каждой новой вспышкой молнии поднимающаяся в груди приступом почти физической боли, от которой хочется не то закричать, не то разрыдаться…
Церхад?
«Церхад!!!»
«Что, Лойлинне? – с готовностью отозвался в ее сознании далекий, бесплотный, нечеловеческий, но такой родной и до слез знакомый голос. – Почему ты не спишь? Что-то случилось?»
«Не знаю. – Тревога и не подумала раствориться в звучании его голоса, напротив, нахлынула с новой силой. А пытаться лгать при ментальном разговоре, тем паче лгать ему, – заведомо гиблое дело. – Мне страшно, Церхад».
«Это предчувствие? – К ее интуиции маг всегда относился с предельным вниманием. – Или нет?»
«Я не знаю, – бессильно повторила Лойнна. – Просто… страшно и все. Ощущение. С вами там все в порядке?»
«С нами? – Церхад помедлил с ответом. – Конечно, все в порядке».
«Прекрати мне лгать!»
«А я и не лгу, Лойлинне. Все в порядке настолько, насколько это возможно, учитывая, где мы находимся. И если вот эта тварюшка сейчас не сделает из меня свой неурочный ужин, то мы вернемся к нашему диспуту, хорошо?»
«Дай мне визуальный контакт!» – решительно потребовала Лойнна.