Ира преданно, по-собачьи смотрела Татьяне в глаза, стараясь предвосхитить любое ее желание, и еще она очень хотела работать вместе Таней. А кто, скажите, не мечтал оказаться с Васильевой на одной сцене? Ира сделала все возможное и невозможное, и наконец Таня взяла ее сначала в один, а потом и в другой спектакль. Он назывался «Вид на море со шкафа». Мы были заняты там вчетвером – Татьяна с Филиппом, Цивина и я.

Надо отдать должное Ирине, она оказалась вполне профессиональной актрисой, слепила в нашем спектакле довольно симпатичный образ. Я познакомился с ее мужем Сашей. Приятный, очень хорошо относящийся к ней и к ее сыну мужик. Иногда проводили вместе время. Все вроде бы ничего. Неприятности начались, когда мы со своим спектаклем стали колесить по стране. Волей-неволей после выпитого стаканчика сухого мне нередко приходилось выслушивать ее откровения, главным образом о ее собственных амурных похождениях. Неприятно было слушать сравнительные характеристики, которые она давала своим мужикам, тем более что кого-то из них я знал, не говоря уже о моем знакомстве с ее мужем Сашей. А уж знакомиться с интимными подробностями ее отношений было совсем не интересно.

И еще. Я не терплю, когда люди заискивают перед теми, кто сильнее их, от кого зависят, и по-хамски, по-барски относятся к слабым и зависимым. Ирина оказалась из этого числа. Проводница в поезде, горничная в гостинице, шофер встречающей нас машины – все становились объектами ее придирок и издевок. Я не раз говорил ей, что не могу терпеть такого отношения к людям, рассказал, что из-за этого расстался с одним из своих ближайших друзей. Она же в ответ на мои увещевания лишь хлопала большими красивыми глазами. И когда где-то на Урале зимой она заставила пожилую горничную тащиться по морозу из одного гостиничного корпуса в другой, чтобы перестелить постель, на которой изволила почивать актриса Цивина, мое терпение лопнуло, и в доступнейшей форме я поведал Ирине, что о ней думаю.

Стало ясно, что существовать в одном проекте мы больше не сможем. А Татьяна, когда пришло время выбирать, кто останется с ней работать – я или Цивина, – выбрала свою давнюю подругу. Честь ей и хвала. И мы с Татьяной пошли дальше разными путями.

Еще один небольшой эпизод, чтобы закончить с этим сюжетом. Недавно случайно встретил Сашу. Его чаша терпения, как и у меня, переполнилась, и он тоже расстался с Ириной. Очень сочувствую умному, достойному человеку, которому долго пришлось терпеть своеобразную супругу. И одобряю его решение.

Расставшись с Татьяной, я лишился сразу трех спектаклей, которые в основном кормили меня и мою семью. Не скрою, я был выбит из седла и морально и материально. Но правильно говорят: «Не бойся, если перед тобой закрылась дверь, надо очень захотеть, и откроются две другие». Так и случилось.

Я уже упоминал Петю Белышкова, с которым работал в «Мышеловке» Виталия Соломина. Там Петя прекрасно сыграл одну из ролей и часто помогал режиссеру на репетициях, что называется, ассистировал. А после ухода Виталия сам поддерживал спектакль как режиссер, сделав множество вводов. Было видно, что его тянет к режиссерской работе.

Мы не общались с Петром несколько лет, но иногда мне кто-то передавал от него приветы, да я и сам вспоминал его с большой теплотой. Так вот, однажды он мне звонит и предлагает встретиться. Привозит пьесу, сопроводив ее примерно такой характеристикой: «Когда прочтешь, не пугайся! Конечно, полное говно, но мне кажется, если, взяв это за основу, основательно переписать, усмешнить, внести тему и интонацию Счастливцева и Несчастливцева, может получиться что-то интересное». Прочитал. Насчет говна согласился сразу, но вот как из него сделать конфетку, не понял. Но у Петьки так горели глаза, он так был заведен на эту работу, что я сказал ему: «Дерзай! Перепишешь, дай почитать». Честно скажу, в успех этой переделки я не верил абсолютно, но меня грела надежда сыграть экстравагантную роль, которую предложил мне Петя, – роль актера-плута, переодевающегося в силу обстоятельств в женщину, периодически снова перескакивающего в мужское обличье, вытворяющего при этих сумасшедших перескоках всевозможные уморительные глупости.

Через несколько дней Петька приносит совсем другую пьесу, еще очень сырую, но совсем не безнадежную. Почти нелепая авантюрность осталась, но появилась вполне осязаемая глубина. «Актеров обижать нельзя, они те же дети, а детей не обижают! И кто забыл это святое правило, будет мною жестоко наказан!..» – говорит мой герой. Петя вогнал еще несколько цитат из «Леса» Островского. Тут уже было о чем говорить. Мы еще поработали над пьесой и очертя голову кинулись в репетиции.

(Продюсером спектакля была Нина Литвинова, бывшая балерина кордебалета, мало смыслившая в театре, но нюхом чувствующая финансовый успех. А основным ее достоинством было то, что в творческий процесс она не лезла. Тетка неплохая, но не шибко умная, зато амбициозная. Да бог с ней…)

Почти с самого начала у нас сложился отличный актерский и человеческий ансамбль. Мою напарницу, артистку-выпивоху, репетировала Анечка Терехова. Условно говоря, главную героиню (в этом спектакле все герои оказалось главными) репетировала Людочка Светлова, ее жениха – сам Петя Белышков, а ее маму – Наташа Хорохорина. Все суперпрофессионалы, кто больше раскручен, кто меньше, но все замечательные актеры, на удивление трогательно относящиеся к работе, к своему тяжелому ремеслу и к своим партнерам. Неудивительно, что у нас сложились просто потрясающие человеческие отношения.

Был, правда, небольшой просчет при распределении ролей. На роль отца героини пригласили приснопамятного Леню Голубкова, то бишь актера Владимира Пермякова. Увы, вскоре выяснилось, что он к нашей профессии имеет, мягко говоря, косвенное отношение. Надо отдать ему должное, он отчаянно старался, пытался репетировать с голоса, просто повторяя интонацию режиссера. Господи, как это было беспомощно и смешно! Смешон был не персонаж, а сам исполнитель, который абсолютно ничего не понимал в нашем ремесле. Мы покусывали губы, уходили со сцены, чтобы не обидеть его своим смехом, и в результате все-таки вынуждены были с ним расстаться. Прости, Володя, не обижайся, но каждый должен заниматься своим делом. На эту роль пришел Вадим Андреев, актер-подарок. Репетиции превратились для нас в праздник. Мы по ходу дописывали диалоги, вставляли гэки, импровизировали. Петька проявил себя как замечательный придумщик. Он точно выстраивал ситуации, привносил в них присущий ему юмор. Получалось безумно смешно, а актеры просто блистали в своих ролях. И при этом спектакль становился не только все смешнее, но и умнее, трогательнее, что ли. В нем все глубже раскрывалась тема человеческих отношений. Да, там были шутки, что называется, и «ниже пояса», но они шли не от актеров, а от персонажей спектакля, от их характеров. Для меня и моих партнеров лучшей оценкой нашей работы стала реакция моего товарища, замечательного режиссера, старейшего и самого мощного кавээнщика страны Юлика Гусмана. Он от смеха чуть не падал со стула, а после спектакля мы услышали от него слова, о которых может только мечтать каждый актер.