Плюс ко всему они не знают, кто находится в доме. А если там в полном составе сидит группа захвата и празднует чей-нибудь день рождения?

Лэймару пришлось бороться с той своей частью, которая истошно требовала от него ворваться в дом и оставить на стенах кровь с прилипшими к ней волосами. Однако он сохранял спокойствие, дав поработать умной части своего мозга.

— Ладно, — сказал он, — пока мы будем сидеть тихо, как мыши. Теперь, Ричард, я хочу, чтобы ты прошелся по улице. Не останавливайся, не замедляй шага, ни на что не пялься, запомни, черт тебя возьми, ни в коем случае не пялься ни на что, а потом возвращайся. Потом расскажешь мне, что ты видел. Но не сочиняй, не то я завтра утром съем твои яйца на завтрак.

— Хорошо, Лэймар.

Ричард вылез из машины, осторожно, не сильно хлопнув, прикрыл дверь. Глядишь, так из него еще и получится какой-нибудь толк; Ричард не спеша двинулся по улице.

— О чем ты думаешь, папочка?

— Я просто хочу как следует и без проблем расправиться с этой сволочью. Вот и все, радость моя. Мы выполним свой долг перед Оделлом и унесем ноги отсюда.

— Я не могу больше ждать. Я сделаю все, что ты хочешь, ты же знаешь, папочка.

— Я знаю, солнышко. Ты у меня самая хорошая. Он почувствовал на шее ласковое прикосновение ее руки.

— Я могу встать перед тобой и взять у тебя в рот. Ты можешь трахнуть меня в рот, — сказала она. — Это поможет тебе немного расслабиться. Я не возражаю.

Это предложение не вызвало у него особого энтузиазма.

— Не сейчас, — проговорил он. — Нам надо сначала сделать дело.

Он смотрел, как Ричард медленно прошел по тротуару, вроде на секунду остановился, а затем двинулся дальше. Потом он повернулся и зашагал обратно. Кажется, это продолжалось целую вечность. Наконец Ричард сел в машину.

Лэймар завел двигатель, поехал вдоль квартала и развернулся, прежде чем спросить у Ричарда, что он видел.

— У них там какая-то ссора или что-то в этом роде. Он кричит, а она плачет. Она подошла к нему и что-то ему сказала, а он раскричался, и она отошла от него.

— Они ведут себя, как мои папа и мама, — заметила Рута Бет.

— Больше ты там никого не видел? — спросил Лэймар, поворачивая за угол.

— Нет, сэр. Никого.

— Мальчишку его ты тоже не видел?

— Нет. Должно быть, его нет дома.

— Ладно, хорошо.

Лэймар обогнул еще один угол.

— Куда мы едем, папочка?

— Я хочу подъехать к противоположному углу и встать в другом месте. Я не хочу, чтобы какой-нибудь бдительный гражданин, увидев сидящих в стоящей на улице машине людей, позвонил на всякий случай в полицию. Этого нам совсем не надо. Черт возьми, хорошо бы мальчишка тоже был дома. Вот это было бы действительно хорошо.

Он снова выехал на улицу и поставил машину на противоположной стороне улицы, почти что за автомобилем Бада.

— Отлично, — сказал он. — Ну, какого черта сидеть? Пошли. Мы пришьем их обоих, мужа и жену, и на этом закончим. Вы согласны?

— Да, сэр!

— Ты готов выполнить истинно мужскую работу, Ричард?

— Готов, Лэймар.

— Я хочу, чтобы ты шел сзади. Ты пойдешь замыкающим, и, если увидишь, что кто-то становится на нашем пути, ты, не говоря ни слова, застрелишь этого человека. Никто не должен помешать нам. Я зайду внутрь, пристрелю их обоих, и мы сматываемся. Понятно?

Лэймар вышел из машины и подошел к багажнику, открыл его. Он вытащил оттуда полуавтоматический «браунинг», оттянул затвор, убедился, что патрон с крупной дробью на месте, и приставил ружье к ноге.

Руте Бет он отдал другое ружье. Ричард достал из кармана револьвер.

— Да не сейчас, куриные твои мозги. Достанешь его потом, когда подойдем к дому. Ты готов?

— Да, сэр.

— А ты, девочка?

— Да, папочка.

— Ну вот и пришел день мясника.

— Мы не можем все время повторять друг другу одно и то же. Мы переливаем из пустого в порожнее. Ничего не изменится.

— Значит, ты твердо решил? Ты собираешься меня бросить?

— Холли, я...

— Я не могу поверить, что ты просто возьмешь и бросишь меня.

— Я не могу остаться здесь навсегда. Это никогда не случится.

— О, Бад.

Он поднялся, взял шляпу и пошел к двери.

Открыл дверь.

Обернулся.

Она по-прежнему неподвижно сидела на диване. У нее был такой вид, словно он только что избил ее. Лицо залито слезами и распухло.

— Боже мой, Холли, мне очень жаль, что так получилось, — произнес он. — Ты заслуживаешь намного лучшей участи. Ты заслуживаешь намного больше того, что я могу тебе дать.