Самым печальным было то, что довести до конца работу комиссии при Наркомате обороны ему не дали. Тем более что до контрольного отчета оставался месяц. Но Хозяин рассудил иначе. У Тухачевского были тревожные предчувствия, однако он старался не переживать, сосредоточившись на работе. Ему отказали в проведении сложных двухсторонних учений. Вместо этого Сталин прямо сказал о том, что если Михаил Николаевич считает состояние РККА отвратительным и знает, как сделать, чтобы поднять ее боеспособность, то пусть едет в Испанию и на деле докажет свою правоту. Формально он улетал в Испанию военным советником, но еще в Москве стало понятно, что «доказательство правоты» будет идти в форме непосредственного руководства каким-либо воинским формированием, выделенным маршалу на месте по согласованию с президентом Испанской Республики и старшим военным советником СССР в Мадриде – корпусным комиссаром Берзиным. Поэтому Тухачевский летел в Испанию без какого-либо ясного представления о том, что ему поручат и чем конкретно придется заниматься.

Так и случилось, что Михаил Николаевич Тухачевский, Маршал Советского Союза, оказался в славном городе Мадриде в числе первых советских военных специалистов, идущих на помощь «братскому испанскому народу», по крайней мере социалистической его части.

Трое суток утомительных перелетов и бесконечных ожиданий в аэропортах. Москва. Симферополь. Барселона. Мадрид. Спешно собранная эскадрилья тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 [24] смогла выполнить сложную боевую задачу и доставила сорок семь командиров разного уровня и специальностей, включая маршала, а также некоторое количество современного вооружения, которое начало подготавливаться еще 26 июля. Двенадцать ТБ-3 были загружены военным имуществом настолько, насколько только было возможно, при сохранении дальности перелета. Там было много всего интересного, но основную ценность составляли двадцать два крупнокалиберных пулемета ДК [25] , сто семь ручных пулеметов ДП-27 [26] и четыреста пистолет-пулеметов ППД-34 [27] …

С первых же минут на испанской земле маршал решил отнестись максимально ответственно к поставленной перед ним задаче. Завел журнал, в который стал вносить все более-менее значительные события. Ведь ему потом нужно будет в Москве отчитываться. Взял в оборот президента Асанью, добиваясь от него выделения добровольцев, вооружения и прочих ресурсов для начала создания хотя бы полка. Ведь смешно сказать – у Испанской Республики не было даже этого. Одни милиционные иррегулярные формирования, практически лишенные управления. Да и прочих забот хватало.

24 августа, после нескольких дней препирательств, Мануэль Асанья наконец-то подписал приказ о формировании «Красного полка» регулярной армии или гвардии, как было сказано в приказе, Испанской Республики. Командиром этого воинского подразделения назначался излишне активный маршал. Маршал на должности полковника… Тухачевский не знал, как на это реагировать, и поначалу хотел поднять скандал. Но потом, поразмыслив несколько минут, пришел к выводу, что Сталин не простит такого заскока, поэтому Михаил Николаевич с удвоенной энергией взялся за работу. Какой-никакой, а шанс доказать партийным товарищам, что он чего-то стоит не только на словах…

Через пару недель Слуцкий докладывал Сталину:

– Президент Асанья поступил точно так, как вы его просили в своем письме. Товарищ Тухачевский был им назначен командиром вновь создаваемого полка.

– И как наш «Бонапарт» отреагировал? – спросил Сталин с нескрываемым любопытством.

– Говорят, что пару минут пребывал в ступоре да лицо покраснело. А потом поблагодарил президента Испанской Республики и незамедлительно приступил к делам.

– Слышали о том, чтобы он кому-то сетовал на такое назначение?

– Нет. Он вообще ни с кем это не обсуждал. Наши люди провели несколько провокаций, дабы услышать его оценки назначения, но он либо не реагировал на них, либо отвечал немногословно и одобрительно.

– В самом деле? – неподдельно удивился Сталин.

– Да. Он говорил, что если в армии, положенной маршалу, нет и одного полка, то ему его и создавать. В ходе нескольких провокаций наши люди пытались подшучивать над этим «повышением», но он очень резко их осаживал. Даже написал рапорт о выводе трех самых активных провокаторов из состава экспедиционного корпуса РККА в Испании и замене их на более ответственных товарищей.

– Вы их заменили?

– Они сейчас в Симферополе.

– Это хорошо, – кивнул Сталин. – Если «Бонапарт» не сорвется, то будет просто замечательно. Кстати, что с этими рейсами?

– Завтра вылетит третья партия. Мы опасаемся нападения итальянских ВВС. Из Симферополя пришла телеграмма, что во время последнего рейса их встречали несколько итальянских истребителей. Но напасть не решились.

– И как вы поступите?

– Можно попробовать проработанную в новой военной доктрине тактику плотного строя. Три эскадрильи ТБ-3 – тридцать шесть тяжелых бомбардировщиков, идущих плотным строем под прикрытием трех сотен пулеметов – это очень грозная сила. Даже если итальянские истребители их и атакуют, то вряд ли им это сойдет с рук.

– Сколько вам нужно времени, чтобы перестроить запланированный график полетов?

– Сутки. Нужно подготовить самолеты.

– Хорошо. Проект постановления у вас с собой?

– Да.

– Давайте я завизирую, – сказал Сталин, принимая спешно извлекаемый из папки листок. – Как продвигаются дела по подготовке морского конвоя?

26 сентября 1936 года, утро. Предместья Мадрида. Штаб «Красного полка».