Шрифт:
Дж. Т. Мастон и слушать ничего не желал. Он остался глух к мольбам и слезам миссис Эвенджелины Скорбит. Он вышел из дома, где скрывался. Он появился на улицах Балтиморы. Его узнали. И те, чьей жизни и имуществу он угрожал и чьи страхи он еще усиливал своим упрямым молчанием, теперь, в отместку, старались всячески осрамить его и поднять на смех.
Надо было послушать американских уличных мальчишек! Они оказались не хуже парижских:
– Эй, ты! Выпрямитель оси!
– Ну что, подправил наши часы?
– А ну-ка покопайся в моем будильнике!
Растерянный, испуганный, секретарь Пушечного клуба вынужден был укрыться в особняке в Нью-Парке, и миссис Эвенджелина Скорбит исчерпала все запасы своей нежности, стараясь его утешить. Но все было напрасно. Дж. Т. Мастон, по примеру греческой Ниобеи, noluit consolari [32]; ведь действие его пушки оказалось для земного шара не страшнее треска елочной хлопушки!
Через две недели мир, избавленный от былых страхов, и думать перестал о проектах Арктической промышленной компании.
И за эти две недели - никаких известий о Барбикене, о капитане Николе! Может быть, они погибли от сотрясения при выстреле, опустошившем страну Вамасаи? Может быть, они поплатились жизнью за эту величайшую мистификацию нашего времени?
Ничуть не бывало!
Сбитые с ног взрывом, они кувырком полетели наземь вместе с султаном, его двором и несколькими тысячами туземцев, но поднялись с земли целые и невредимые.
– Ну что, вышло?
– спросил Бали-Бали, потирая себе плечи.
– А вы сомневаетесь?
– Я? Ничуть! Но когда это выяснится?
– Через несколько дней!
– ответил Барбикен.
Догадался ли он, что предприятие не удалось? Может быть! Но он ни за что не сознался бы в этом перед правителем Вамасаи.
Через двое суток оба американца распростились с Бали-Бали. Правда, им пришлось заплатить кругленькую сумму за опустошения, произведенные в его государстве. Так как все деньги попали в личную казну султана, а подданным не досталось ни доллара, то его величеству нечего было жаловаться на это прибыльное дело.
Затем оба друга в сопровождении десяти мастеров переправились в Занзибар, где оказался корабль, отплывавший в Суэц. Отсюда, под чужими именами, на французском пассажирском пакетботе «Морис» они были доставлены в Марсель, и почтовый поезд без всяких крушений и несчастий быстро привез их в Париж; затем по западной железной дороге они добрались до Гавра и, наконец, на трансатлантическом пароходе «Бургонь» прибыли в Америку.
В двадцать два дня друзья добрались из Вамасаи в Нью-Йорк.
И 15 октября, в три часа пополудни, они стучались у дверей особняка в Нью-Парке.
Спустя мгновение они стояли перед миссис Эвенджелиной Скорбит и Дж. Т. Мастоном.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
в которой эта любопытная история, столь же правдивая, сколь и невероятная, заканчивается
– Барбикен? Николь?
– Мастон?
– Мы.
В этом слове, произнесенном обоими товарищами одновременно с довольно странным.выражением, слышалось очень много иронии и упрека. Дж. Т. Мастон провел полбу железным крючком. Затем спросил, задыхаясь:
– Ваша галерея в Килиманджаро имела точно шестьсот метров длины при диаметре в двадцать семь метров?
– Да!
– А весил ли.ваш снаряд сто восемьдесят миллионов килограммов?
– Да!
– И орудие было заряжено двумя тысячами тонн мели-мелонита?
– Да!
Эти три «да», как три тяжких удара, упали на череп Мастона.
– Тогда я полагаю… - начал было он.
– Что?
– спросил председатель Барбикен.
– А вот что, - сказал Дж. Т. Мастон.
– Если операция не удалась, значит порох не придал снаряду начальной скорости в две тысячи восемьсот километров.
– Вот как?
– сказал капитан Николь.
– И вашим мели-мелонитом только игрушечные пистолеты заряжать!
При этом кровном оскорблении капитан Николь даже подпрыгнул.
– Мастон!
– закричал он.
– Николь!
– Если вы хотите стреляться мели-мелонитом…
– Нет, пироксилином! Это вернее!…
Миссис Эвенджелине Скорбит пришлось вмешаться и утихомирить разгорячившихся артиллеристов.
– Ведь вы же друзья! Ведь вы же друзья!… - повторяла она.
Тогда председатель Барбикен сказал уже гораздо спокойнее: