Комната, в которую они вошли, представляла собой соединение музыкального салона и комнаты для игр. Один угол занимал концертный рояль, вокруг которого с большим вкусом были расставлены стулья и кресла. Но в большей части комнаты располагались столики различных размеров: для бриджа, шахмат, для игры в трик-трак, стол для игры в пинг-понг и даже биллиардный. В комнате было еще несколько дверей. Одна — слева от вошедших, другая вела в коридор, проходя по которому Квины слышали шепчущиеся голоса, третья дверь, полуоткрытая в этот момент, находилась напротив и вела, как заметил Эллери, в библиотеку. По всей передней стене были расположены огромные стеклянные двери, выходящие на террасу.

 Все это отметил быстрый взгляд Эллери, скользнувший также и по двум столикам с разбросанными на них в беспорядке картами. А затем, следуя за доктором и отцом, он целиком сосредоточил свое внимание на находящихся в комнате людях.

Их было четверо. Одно было совершенно ясно: все четверо, как и доктор Ксавье, были чем-то сильно возбуждены. Причем у мужчин это проявлялось заметнее, чем у женщин. Мужчины встали со своих мест, но ни один из них не смотрел прямо на Квинов. Высокий широкоплечий блондин с проницательным взглядом — несомненно, брат доктора Ксавье — всячески старался скрыть свою нервозность. Низко опустив голову, он тушил едва закуренную сигарету в пепельнице, стоящей на столике для игры в бридж. Другой, по совершенно непонятой причине, вдруг вспыхнул: это был молодой человек, шатен, с гонкими чертами лица, голубыми глазами и с квадратным подбородком. Его пальцы покрывали пятна oт химикатов. В то время как Квины подходили к нему, он нервно переступал с ноги на ногу, нежная кожа его лица краснела все больше, а глаза беспокойно бегали.

«Ассистент, - подумал Эллери. Красивый молодой человек. Что бы ни скрывали эти люди, он с ними заодно, но это ему, видимо, не нравится. Это совершенно ясно».

Дамы, с чисто женской способностью приспосабливаться к любым обстоятельствам, значительно лучше владели собой. Одна — совсем молодая, другая — без возраста. Молодая женщина была высокой и, как на первый взгляд показалось Эллери, не глупой. «Лет двадцать пять,— подумал он,— может, видимо, постоять за себя: сдержанная, спокойная, темнобровая, с приятными четкими чертами лица. Чувствуется, что она способна на решительные действия, если в этом возникнет необходимость». Она спокойно сидела, положив руки на колени, и даже чуть-чуть улыбалась. Ее выдавали только глаза: в них светились напряжение и беспокойство.

Вторая женщина была самой интересной фигурой во всем этом обществе. Высокая, с пышным бюстом, с гордыми черными глазами, черными как смоль волосами, с чистым смуглым лицом почти без косметики, она была женщиной, созданной, чтобы царить в любом обществе. Ей могло быть и тридцать пять и пятьдесят лет. В ней чувствовалось нечто необъяснимо французское. Женщина страстного темперамента, инстинктивно отметил Эллери, опасная женщина: опасная в ненависти и еще более опасная в любви. Женщины ее типа обычно двигаются быстро, жесты у них резкие и порывистые, они как бы захлестнуты сильными эмоциями. Но она сидела неподвижно, как бы загипнотизированная. Влажная чернота ее глаз была устремлена в пространство между Эллери и инспектором. Эллери опустил глаза, постарался успокоиться и улыбнулся.

Хотя внешне все держались очень любезно, ощущалась гнетущая неловкость.

— Дорогая,— доктор Ксавье обратился к необыкновенной женщине с черными глазами,— это те джентльмены, которых мы приняли за грабителей.

Все рассмеялись.

— Миссис Ксавье. Мистер Квин. Сын мистера Квина.

Но даже знакомясь, она не посмотрела на них более внимательно, а только скользнула по ним своими удивительными глазами и слегка улыбнулась.

— Мисс Форрест. Мистер Квин. Квин... Мисс Форрест и есть та гостья, о которой я говорил.

— Рада познакомиться,— быстро сказала молодая женщина. (Не бросил ли доктор предупреждающий взгляд на нее?) Она улыбнулась: — Вы должны простить нас, наши дурные манеры. Такая... ужасная ночь. Нас напугала неожиданность вашего появления...— Она слегка вздрогнула. Это была неподдельная дрожь.

— Вам не в чем себя упрекать, мисс Форрест,— сказал инспектор весело.— Мы просто не сознавали, что могут подумать нормальные люди, когда кто-то начинает дубасить в их двери ночью в таком уединенном месте. Но таков мой сынок, импульсивный негодяй.

— Вот меня и представили,— рассмеялся Эллери.

Все засмеялись, но тут же опять замолчали.

— Мой брат — Марк Ксавье,— сказал поспешно хи-рург, указывая на высокого блондина с острым взглядом.— Мой коллега — доктор Холмс. А теперь, когда все познакомились, не угодно ли вам будет присесть?

Они сели.

— Мистер Квин и его сын,— проговорил доктор Ксавье небрежным тоном,— попали к нам скорее в силу сложившихся обстоятельств, нежели по собственному желанию.

— Заблудились? — спросила миссис Ксавье, впервые взглянув на Эллери в упор. При этом он ощутил почти физический шок, как будто заглянул в раскаленный горн. Голос у нее был волнующий, слегка хриплый, такой же страстный и ошеломляющий, как и глаза.

— Не совсем так, дорогая,— сказал доктор Ксавье.— Не волнуйся, но дело в том, что у подножия горы вспыхнул пожар, и эти джентльмены, возвращаясь из отпуска, проведенного в Канаде, вынуждены были подняться на Эрроу-Маунтин в целях самозащиты.

— Пожар! — воскликнули все, и Эллери заметил, что их изумление было искренним. Не могло быть сомнений в том, что они впервые услышали об этом бедствии.

Лед был сломан, и на Квинов посыпался град вопросов. И им пришлось снова повторить историю своего чудесного спасения из пламени.