— Короче, он был таким отцом, которым можно гордиться? — подвел итог Шанс Темпест.

— Еще бы не гордиться!

Шанс отпил несколько глотков «Бурбона».

— Я к вам приехал не из праздного любопытства, Бев. Ваша сестра вышла замуж за Джеффа Хандлея-старшего. Что вы знаете о нем самом и его родне?

— Хандлей? Мне нечего о них сказать,— ответил он, жуя сэндвич,— знаю, что они англичане, прожившие более полувека в Новой Англии. У первого Хандлея было трое сыновей. Двое не женились. Один из них погиб на войне с Мексикой, а второй еще мальчиком умер во время какой-то эпидемии. Третий женился и уехал на запад. У него был сын, который путешествовал вместе с ним. Отец погиб в схватке с индейцами, а жена с сыном вернулись к родителям. Он вырос, женился, имел шесть или семь детей, но из них всего одного сына, дедушку Джеффри. В живых остались сын и дочь, в следующем поколении был уже Джеф-старший. Вот и все, что я знаю.

— Насколько я понял, большинство погибло во время войн?

— Да, за исключением отца Джефа-старшего.

Бев вдруг рассмеялся и протянул руку за следующим сэндвичем.

— Его хватил удар от обжорства. Весил он почти сто пятьдесят килограммов, когда отдал концы. Представляете?

— В семье не было драм? Тайных фамильных недугов?

— Такого я никогда не слышал. Это была обычная здоровая и крепкая семья. Вы сами видите, что все мужчины служили в армии, а в нее хлюпиков не берут.

Тогда Шанс спросил напрямик:

— Бев, а вы не слышали о психических нарушениях у членов этой семьи?

Старый Уотсон нахмурил брови.

— Психические нарушения? Эй, парень, вы не смеетесь надо мной? Что вы под этим подразумеваете?

— Сумасшествие.

Бев расхохотался.

— Все они были достаточно сумасшедшими, чтобы идти в армию, как только над страной начинали размахивать государственным флагом. Но разве это болезнь?

— Я задаю вам очень серьезный и важный вопрос, Бев. Я говорю о наследственном сумасшествии. В семье этого не было?

— Черт возьми, никогда! — гаркнул Бев, выпуская клуб дыма из своей трубки.— Я даже не понимаю, как такая дикая мысль могла прийти вам в голову?

— Несколько дней назад женился молодой Джеф,— пояснил Шанс.— Он это сделал без разрешения матери. Поскольку он несовершеннолетний, она настаивает на аннулировании брака, аргументируя это тем, что Джеф не может жениться вообще, потому что у него в роду наследственное безумие. И грозит объявить об этом.

— Ну и ну! — воскликнул старик, в равной степени разъяренный и возмущенный.— Да эта особа достойна виселицы! У нее не язык, а змеиное жало. Да, да, это не женщина, а гадюка!

— Почему?

— Преступница! — кипел Бев.— Я знаю таких!

— Бев, прошу вас, не скрывайте от меня ничего плохого из ложного самолюбия. Я хочу помочь Джефу и отвести от него напраслину, если это так. Не подумайте, я не из тех, кто способен всадить в человека пулю из-за угла или ударить его в спину...

Бев стукнул по столу кулаком.

— Единственный пример ненормальности, известный мне в семье Хандлей,— это брак Рекса с Люси, этой девкой из кино... Посмотришь — сама кротость и голубиная нежность, а внутри у нее сам черт не поймет, что творится!

Шанс оставил свою машину на Десятой авеню уже почти в половине второго. Возвращение из Лаксвилла было приятным и успокаивающим. После душного и жаркого дня ночь особенно радовала прохладой. Визит к старому Беву Уотсону вселил в Шанса надежду, ему казалось, что недоразумение почти ликвидировано. Но, конечно, с Люси никогда ничего наперед не знаешь...

Дав возможность старику отвести душу и обругать Люси всеми скверными словами, какие ему в тот момент пришли ка ум, Шанс принялся выяснять интересующие его подробности. Сестра Бева, мать Рекса, умерла через пять лет после своего мужа. Рексу тогда было одиннадцать лет. Его единственный родственник, дядюшка Уотсон, поместил его в школу Хот Кисс, где он сам в то время преподавал и где Рекс проучился до отъезда в Йель. Бев был для него не только опекуном, но и лучшим другом. Мать Рекса умерла после длительной, тяжелой болезни, она частенько разговаривала с братом о будущем своего сына. Если бы она знала о каких-то хронических заболеваниях в семье, она бы непременно все рассказала Беву, чтобы он помог Рексу.

То, что она ничего такого не говорила, пожалуй, лучше всего разоблачало ту напраслину, которую возводила на сына Люси. Остальное должен был дополнить Джералд Браун, если ему удастся что-то обнаружить в военных и медицинских архивах.

Если же он там не найдет подтверждение слов Люси, тогда молодой человек сможет противостоять деспотизму матери.

Шанс не торопясь шагал к зданию, где помещался и театр, и его квартира. Подходя уже к Восьмой авеню, он ясно увидел красный огонек сигареты, которую кто-то курил под аркой входа. Шанс невольно насторожился. В такой час в этом квартале еще часто встречались сомнительные личности. Он обернулся, нет ли кого-нибудь поблизости.

Он уже находился в нескольких ярдах от входа, когда красная точка, описав в воздухе дугу, упала на мостовую, а тень человека замерла у дверей.

— Это вы, патрон? — послышался голос.

Голос Хемингуэя.

Шанс удивился: в этот час Хемингуэю полагалось быть в театре, а не улице.

— Что вы здесь делаете? — воскликнул Темпест.

— Жду вас,— ответил Хемингуэй, роясь в кармане в поисках новой сигареты.— Полагаю, вам необходимо чем-нибудь подкрепиться.

Шанс обеспокоенно посмотрел на ночного сторожа. Руки у человека не дрожали, зажигая спичку. Не было похоже, что он выпил, однако же он почему-то покинул свой пост!