Итак, к услугам путешественников не было никаких способов передвижения, кроме почтовой кареты или телеги.

Известно, что собой представляет телега - низкая повозка из досок, связанных веревками, без единого гвоздя, без железных скреп; сидением служит мешок, набитый корой, или попросту поклажа, - да еще следует из предосторожности привязаться ремнем, дабы избежать падений, весьма частых на ухабистых дорогах.

Почтовая карета менее примитивна. Это уже не повозка, а коляска, правда не слишком удобная, но хотя бы укрывающая от дождя и ветра. В карете только четыре места; та, что поддерживала сообщение между Ригой и Ревелем, ходила лишь два раза в неделю.

Само собой понятно, что ни почтовая карета, ни телега, ни какая-либо другая колесная повозка не могла разъезжать зимой по этим обледенелым дорогам. Карету с успехом заменяли розвальни - тяжелые сани на полозьях, быстро увлекаемые упряжкой лошадей по белым степям Прибалтийского края.

Утром 13 апреля почтовая карета, отправлявшаяся в Ревель, поджидала единственного пассажира, взявшего билет еще с вечера. Он явился в назначенное время. Это был добродушный, улыбающийся весельчак лет пятидесяти. Поверх куртки грубого сукна на нем был толстый непромокаемый плащ, под мышкой он бережно нес сумку.

–  Так это ты, Пох, взял место в карете?… - обратился к нему кондуктор, когда он вошел в помещение почтовой станции.

–  Я самый, Брокс.

–  Вот как, телега тебе не подходит!… Подавай тебе хорошую карету да тройку лошадей…

–  И хорошего кондуктора, как ты, дружище…

–  Ишь ты, батюшка, вижу, что ты денег не жалеешь!…

–  Нет, не жалею, особенно когда не я плачу!

–  А кто же?

–  Хозяин… Господин Франк Иохаузен.

–  Еще бы!
– воскликнул кондуктор.
– Этот, кабы захотел, мог бы нанять и целую карету…

–  Верно, Брокс, но я взял лишь одно место, - пускай у меня будут попутчики! Не так скучно в дороге…

–  Эх, бедняга Пох, придется тебе на этот раз обойтись без них. Не часто это бывает, но сегодня так случилось… Ни одно место не продано, кроме твоего…

–  Как… никто с нами не едет?…

–  Никто, и если какой-нибудь пешеход не сядет в дороге, тебе придется болтать только со мной… Ну, да не стесняйся!… Ты ведь знаешь, я не прочь перекинуться словечком, другим…

–  Я тоже, Брокс.

–  А докуда ты едешь?…

–  До конечной станции, в Ревель, к клиенту господ Иохаузенов.

И, подмигнув, Пох указал глазами на зажатую под мышкой сумку, привязанную медной цепочкой к его поясу.

–  Эй, эй, батюшка, - сказал Брокс, - незачем болтать об этом!… Ведь мы уже не одни.

И в самом деле, в комнату вошел пассажир, который мог бы заметить выразительный взгляд артельщика.

Пассажир этот, видимо, старался не быть узнанным. Он кутался в дорожный плащ, прикрывая часть лица капюшоном.

Подойдя к кондуктору, он спросил:

–  Есть еще свободные места в карете?

–  Целых три, - ответил Брокс.

–  Одного хватит.

–  Вам до Ревеля?…

–  Да… до Ревеля, - немного замявшись, ответил неизвестный.

С этими словами он заплатил бумажными рублями за билет до конечной станции на расстоянии двухсот сорока верст и затем коротко спросил:

–  Когда тронемся?…

–  Через десять минут.

–  Где будем к вечеру?…

–  В Пернове, если ветер не помешает. В такую непогоду никогда нельзя ручаться…

–  А разве можно опасаться опоздания?… - спросил банковский артельщик.

–  Да вот небо мне не нравится!… - ответил Брокс.
– Тучи мчатся так стремительно… Добро бы еще только дождь!… Но если повалит снег…

–  Послушай, Брокс, не скупись на водку ямщику, и завтра вечером мы будем в Ревеле…

–  Надо надеяться! Обычно я езжу не дольше тридцати шести часов.

–  Ну, так в путь, - сказал Пох, - незачем мешкать!

–  Вот и лошадей запрягли, - ответил Брокс, - ждать больше некого… Стаканчик на дорогу, Пох?… Шнапс или водка?…

–  Шнапс, - ответил банковский артельщик.

Они пошли в ближайший кабачок, сделав знак ямщику следовать за ними. Несколько минут спустя они вернулись к карете, в которой неизвестный пассажир уже занял свое место. Пох уселся рядом с ним, и карета тронулась.

Лошади упряжки были не намного выше ослов, косматые, рыжей масти и такие тощие, что виден был каждый мускул. Но неслись они лихо. Достаточно было посвиста ямщика, чтобы они не сбавляли шага.

Пох уже много лет служил в банкирском доме братьев Иохаузенов. Поступив в банк еще мальчиком, он покинул бы его только по старости. Он пользовался полным доверием своих хозяев, и ему часто поручали отвозить клиентам банка в Ревеле, Пернове, Митаве или Дерпте значительные суммы, которые не решались доверять почте. На этот раз он вез с собой пятнадцать тысяч рублей государственными кредитными билетами стоимостью в сто французских франков, то есть пачку в четыреста билетов, бережно спрятанную в сумку. Он должен был вручить эти деньги клиенту банкирского дома в Ревеле и затем вернуться в Ригу.