[1] См. «Первую аналитику», кн. 1, гл. 31.

[2] Невидимому, члены деления.

[3] При силлогистическом доказательстве.

[4] Так спрашивают при делении.

[5] Посредством деления.

[6] Выражающих причину.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

(Продолжение рассуждения о том, что определение не есть доказательство)

Но можно ли доказать, что есть (данная вещь) по сущности, исходя из (некоторого) предположения? (Именно), если принять, что суть бытия (вещи) составляют отличительные (признаки), относящиеся к существу (ее), и (затем принять), что только они относятся к существу (вещи) и что (их) совокупность и есть то, что свойственно (лишь этой вещи), и это есть именно бытие данной (вещи) [1]. Однако не принята ли (заранее) суть бытия (вещи) и в этом (предположении)? Ведь доказывать необходимо через средний (термин) [2]. Далее, подобно тому как в силлогизме не берется (определение того), что такое умозаключение (ибо посылка есть целое или часть [3], из чего состоит силлогизм), точно так же (определение) сути бытия (вещи) не должно содержаться в силлогизме (о сущности), но должно быть отдельно от данных (силлогизма). Тому, кто сомневается в том, получилось ли заключение (о чем-то) посредством силлогизма или нет, следует ответить, что да, ибо это был силлогизм. Тому же, (кто сомневается) в том, получилось ли заключение о сути бытия (предмета), следует (также) ответить, что да, ибо это нами было дано как суть бытия (вещи). Так что необходимо выводить заключение о чем-то и без определения того, что такое силлогизм и что такое суть бытия (вещи). Точно так же, если бы доказывали, исходя из (некоторого) предположения, что, например, если сущность зла - это быть делимым, сущность же противного - это быть противным (тому), чему есть противное, а добро противно злу и неделимое - делимому, то сущность добра - это быть неделимым. Ибо и здесь доказывают, приняв суть (вещи), а приняли ее. чтобы ее доказать [4]. Но (крайние термины) должны быть различными. Ведь в доказательствах один (термин) приписывается другому, но не (выводится), что и тот и другой тождественны, и не (выводится) то, определением чего является одно и то же и что обратимо. В обоих случаях, то есть когда доказывают посредством деления и когда силлогизм строится так, (как только что было указано), возникает одно и то же сомнение: почему человек должен быть двуногим живым существом, живущим на земле, а не (отдельно) - живым существом и живущим на земле? Ибо из принятого не вытекает никакой необходимости того, чтобы приписываемое было (чем-то) единым, но (оно такое сочетание), как (например), (в том случае, когда) один и тот же человек есть и музыкален и образован [5].

[1] Предположение в виде силлогизма о существе вещи, содержащего определение определения:

Живое существо, двуногое, живущее на суше, без перьев и т.д. – есть выражение всех существенных атрибутов человека и совокупность этих атрибутов принадлежит только человеку.

Выражение, содержащее перечисление всех существенных атрибутов предмета, совокупность которых принадлежит лишь данному предмету, есть определение предмета.

Живое существо, двуногое, живущее на суше, без перьев и т.д. – есть определение человека.

[2] А он, говорит Аристотель, здесь выражает суть вещи.

[3] Имеется в виду модус AAA первой фигуры, в которой больший термин есть целое по отношению к среднему термину, а меньший термин – часть среднего термина.

[4] В данном случае вместе с понятием ела предполагается уже понятие, ему противоположное.

[5] Ибо человек может также быть только музыкальным или только образованным. А что человек одновременно музыкален и образован, – это, говорит Аристотель, дело случайности.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

(Содержание определения)

Итак, как же будет дающий определение доказывать сущность или что есть (данная вещь)? Ведь он не будет, как (это) делает доказывающий, объяснять из признанных (положений), что если есть одно, то необходимо должно быть также и нечто другое, ибо это было бы доказательством, и не будет он, как это делает применяющий индукцию, объяснять, исходя из известных отдельных (случаев), что так обстоит (дело) и во всех (случаях), потому что иначе не может быть, ибо индукция не доказывает, что есть (данная вещь), но лишь то, что (она) есть или не есть. Какой же в таком случае остается способ (доказательства)? Нельзя ведь доказывать чувственным восприятием или пальцем.

Далее, каким образом он докажет, (например), что такое (человек)? Необходимо ведь, чтобы тот, кто знает, что такое человек, или что-либо другое, знал бы также, что (он) есть, ибо о том, чего нет, никто не знает, что оно есть, но (знают только), что означает (данное) слово или название, как если я скажу, например, "козлоолень" [1]. Но что такое "козлоолень" - этого знать нельзя [2]. Ведь если (дающий определение) доказал бы, что есть (данная вещь) и что (она) есть, то как же он это докажет одним и тем же выражением? В самом деле, определение объясняет что-то одно, как и доказательство. Но что такое человек и что человек есть - это не одно и то же.

Далее, необходимо, говорим мы, чтобы посредством доказательства о всякой (вещи), если только она не сущность, доказывалось, что (она) есть [3]. Но бытие ни для какой вещи не есть ее сущность, ибо сущее не есть род. Следовательно, доказательство дается о том, что (данная вещь) есть, что и делается теперь в науках. Действительно, так геометр принимает, что обозначает треугольник, а что (треугольник) есть, он доказывает. Так что же будет доказывать дающий определение того, что есть (данная вещь)? Треугольник ли? В таком случае тот, кто посредством определения знает, что есть (данная вещь), не будет еще знать, есть ли она. Но это невозможно.

С другой стороны, очевидно, что и по ныне рассматриваемым способам определений дающие определение не доказывают, что (данная вещь) есть. Ибо если и есть (нечто) на равном расстоянии от центра, то (спрашивается) все-таки, почему есть то, что определено? И почему это есть окружность? И в самом деле, почему бы не сказать, что это есть (определение) и для желтой меди? Ибо определение не объясняет ни возможности данной (вещи), ни того, что та (вещь), определение которой предполагают дать, (действительно) существует. Ведь всегда можно (при этом) спросить: по какой причине?

Таким образом, если дающий определение может доказывать или что есть (данная вещь), или что обозначает название, и если (на самом деле) определение вовсе не есть (объяснение того}, что есть (данная вещь), то оно будет (всего лишь) высказывание, обозначающее то же самое, что и название, что однако нелепо. Ибо прежде всего оно (в таком случае) было бы также (определением) несущностей и несуществующего, ибо обозначать можно и несуществующее. Далее, все высказывания были бы (тогда) определениями, ибо название можно дать любому высказыванию, так что все рассуждения были бы определениями, и "Илиада", (например), была бы определением. Далее, ни одна наука не доказывает, что это наименование обозначает именно вот это; следовательно, не объясняют этого также и определения.