Она поцеловала его в щеку и вышла из кабинета.

Попов растерянно смотрел ей в след. Затем досадливо махнул рукой:

– Всё впустую...

– Проходите. Тимур Алексеевич ждёт вас, - добродушно улыбаясь, сказала секретарша Зарубина.

Замерев на секунду в нерешительности Александра, шагнула к кабинету Тимура, сжала медную ручку и дёрнула дверь.

Увидев в дверях Сашу, Тимур встал и подошёл к ней. Девушка инстинктивно напряглась.

– С чем пожаловали Александра Петровна? Передумали?
– он поднял руку и погладил её по щеке.

– Я отдам диск и стану работать на тебя. Но... условия сделки меняются.

– Надо ещё кого-то убить?

Сашка разрывалась между желанием убежать и влечением, которое, несомненно, испытывала к Резвому.

– Нет... Мне нужны деньги... Много денег... или Жук.

– Где сейчас Жук и я сам бы хотел знать. А вот деньги... Сколько?

– Пять миллионов... Это на лечение дочки Константина...

Тимур присвистнул.

– Хорошо. Я дам тебе деньги. Но и у меня условие. Ты отработаешь эти деньги...

– Я не буду с тобой спать!
– но нет, она не станет его лёгкой добычей, хотя по сути уже стала.

– Будешь!
– словно в подтверждение её мыслей грубо сказал Тимур.
– Немного поздновато строить из себя недотрогу! Ты сейчас поедешь на работу и напишешь заявление об уходе. А вечером переедешь в мой дом. Тебя никто больше не посмеет обидеть. Теперь я буду заботиться о тебе.

Сашка молчала. Она обязана ему жизнью Маши. Она сама попросила у него денег, и сама пришла к нему. Её не отвращает мысль разделить с ним постель. Да, её тянет к нему.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Резвый и сам не знал, зачем ему всё это нужно. Он её страстно, до боли желает. Готов убить любого мужика, который приблизиться к ней. Тимур убеждал себя, что это чувство не что иное, как вожделение и уж точно не любовь. В нём просто играет инстинкт собственника. Сашка должна принадлежать ему и только ему. Потому что это решённый вопрос, потому что он так решил и потому что он так хочет!

– Я подумаю, - чуть слышно прошептала она, отворачиваясь от Тимура.

***

Хрупкая девушка-официантка терпеливо ждала, пока особо важные посетители ресторана расположатся в глубине зала за лучшим vip столиком. Девушка положила перед мужчинами меню.

– Мы готовы сделать заказ, - даже не взглянув на меню, сказал Шевченко.
– Три фирменных и бутылку коньяка.

Официантка выдавила свою дежурную улыбку и тут же удалилась выполнять заказ.

Небольшие абажурные светильники рассеивали не яркий свет, на стенах весели массивные картины, сочетаясь с дорогим интерьером ресторана. Посетитель в зале было не много.

– Ну и как вам наш город Евгений Олегович?
– спросил Шевченко. В его речи и манере поведения скользила военная выправка, привычка отдавать распоряжения.

– Небольшой, спокойный. Природа у вас красивая - лес кругом.

– А рыбалка, у нас какая! Я тебя потом свожу, как лёд сойдёт.

Официантка принесла заказ. Поставив на стол тарелки и коньяк, и тут же удалилась.

– Предвыборная компания уже началась. Завтра будут развешаны по всему городу плакаты с вашим изображением, - перешёл к делу Шевченко.

– А как мой основной конкурент?

– С Зарубиным проблем не будет. Мы, конечно, всё сделали для того, чтобы он нам верил, - уклончиво ответил Колосов, разрезая кусок мяса.

– А что есть какие-то сомнения?
– недоумённо взглянул на собеседника Кропочёв.

– Папка с его досье ему передана. Внедрённого агента ему сдали, и он кстати его уже устранил, что нам как раз и надо было, - стал оправдываться Шевченко.

– Ты, Станислав Александрович, давай не юли. Всё должно пойти, так как нам нужно...
– вилка гостя с грохотом упала на тарелку.
– Или тебе не дорого твоё министерское кресло?

– Евгений Олегович не беспокойтесь, всё будет сделано в лучшем виде. С Зарубиным не возникнет никаких проблем, - заикаясь, бормотал Колосов.
– В нужный момент он будет, так сказать, отодвинут в сторону.

– Зарубин имеет здесь, в вашем городе, большой вес.

– В данное время он в основном занимается легальным бизнесом, - спокойно ответил Шевченко.
– Но это вовсе не значит, что у него всё в порядке с законом, и когда придёт время он всё потеряет.

– Хорошо, пусть будет так, - согласился Кропочёв.
– С Тарасовым что?