Глава Третья.

Лицо Изабеллы светилось лучезарной улыбкой. Пока что ее план удался на славу. Мужчина убедился, что она не может говорить, а Оливер…

Ох, от одной мысли, что, должно быть, сейчас делает Оливер, ее улыбка стала еще светлее. Наверное, орет изо всех сил и швыряет все, что попадется под руку, в сына. Не особенно дорогое, конечно. Даже в ярости Оливер был слишком расчетлив, чтобы сломать что-нибудь ценное.

Бедный Джонатан!

Белла почти испытывала жалость к нему. Почти. Трудно по-настоящему испытывать жалость к идиоту, который прошлой ночью пытался изнасиловать ее. Она содрогнулась при одном воспоминании об этом.

Тем не менее, девушка полагала, что, если Джонатан когда-нибудь избавится от отцовской опеки, из него может получиться почти порядочный человек. Не такой, с каким она хотела бы постоянно иметь дело, но, во всяком случае, он не будет набрасываться на ни в чем неповинных женщин по приказу отца.

В этот момент Белла услышала в холле шаги и, поспешно согнав с лица улыбку, схватилась рукой за горло. Когда он вошел в комнату, она снова кашляла.

– Я принес тебе лекарство, - произнес Анжело с холодной иронией в голосе.

Вместо ответа Изабелла подняла голову.

– Посмотри-ка сюда. Бумага. Ручка. И мои глаза в твоем распоряжении, - продолжал он ехидно улыбаться, - разве не здорово?

Она заморгала, делая вид, что не понимает. Об этом она совершенно не подумала. Ей не удастся убедить его, что она не умеет писать. А о том, чтобы в последующие три секунды получить растяжение связок на руке, нечего и думать.

– О, конечно, - сказал он с преувеличенной заботой, - вам понадобится, на всякий случай запасные чернила. Как неучтиво с моей стороны не подумать об этом. Вот они, у вас на коленях. Теперь удобно?

Бела угрюмо смотрела на него, предпочитая, чтобы он сердился, а не ехидничал.

Он наклонился, и Изабелла, которой уже надоел его приторно-сладкий тон, закашляла ему в лицо. Но к тому моменту, когда он отпрянул, она уже являла собой образец раскаяния.

– Я собираюсь забыть, что ты сделала, - произнес он холодно, - и за это ты должна быть мне бесконечно благодарна.

Девушка с тоской смотрела на письменные принадлежности, лежащие у нее на коленях, и отчаянно пыталась придумать новый план.

– Итак, начнем?

У нее заныл висок, и она подняла руку, чтобы потереть его. Правую руку. И тут ее осенило. Она же левша! Ее первые учителя бранились, кричали и даже били ее, пытаясь научить писать правой рукой. Они называли ее упрямой, ненормальной и даже противной Богу. А один не в меру религиозный учитель договорился до того, что назвал ее дьявольским отродьем. Изабелла старалась научиться писать правой рукой - о Господи, как она старалась!
– но когда она держала ручку правильно, то не могла накарябать ничего даже мало-мальски разборчивого.

Но все вокруг пишут правой рукой, настаивали ее учителя. Она же хочет быть не такой, как все.

Белла кашлянула, чтобы скрыть улыбку. Никогда еще ей не доставляло такого удовольствия «быть не как все».

Этот мужчина ждет, то она будет писать правой рукой. Что ж, она с радостью оправдает, его ожидания. Она взяла в правую руку ручку и с готовностью посмотрела на Анжело.

– Я рад, что ты решила сотрудничать с нами, - сказал он, - уверен, ты понимаешь, что это принесет больше пользы твоему здоровью.

Она фыркнула и закатила глаза.

– Итак, первый вопрос, - начал Анжело, - ты знаешь, что за семья Вирджилио?

Девушка послушно кивнула.

– Как давно ты этим занимаешься? – продолжал допрос Анжело, и она непонимающе посмотрела на него. – Шпионажем!

Бела отрицательно закачала головой, и попыталась ему что-то объяснить жестами. Но, кажется, лишь ещё больше разозлила его.

– Напиши!
– взревел он.

Изабелла глубоко вздохнула, словно готовясь к ужасно трудному занятию, и старательно принялась писать.

Анжело моргнул. Потом еще.

Она подняла глаза и невинно улыбнулась.

– На каком языке ты пишешь, черт возьми?
– строго спросил он.

Девушка отпрянула и, судя по выражению лица, явно обиделась. Она сделала рукой движение, пытаясь что-то объяснить, но он не понял, что означал ее жест.