Прошли часы. Как часто бывало при долгом и томительном ожидании – особенно в будущих столетиях, – Эверард погрузился в воспоминания. Время от времени он отпивал понемногу тепловатую воду и дремал. Солнце, прокатившись по всему небу, пошло на закат.

«…Тучи, гонимые ветром, ослепительный свет между ними, падающий на волны, обрывки снасти, холодные соленые брызги из-под носа корабля, бороздящего море, которое переливается зеленым, серым, белым, и неожиданный возглас: „Ха!“ Это Бьярни Херьюлфссон у рулевого колеса. Чайка, предвестница новой земли, где-то впереди…»

Воспоминания начали расплываться и вдруг мгновенно оборвались. Эверард услышал нарастающий шум, стук копыт, голоса, скрежет металла. Он вздрогнул всем телом, натянул капюшон на лицо, поднял колени и понурил плечи, чтобы выглядеть так же апатично, как женщины рядом с ним.

Из уважения к святыне сирийцы спешились на опушке рощи. Шестеро вооруженных солдат в доспехах последовали за человеком, направлявшимся к теменосу. Подобно воинам, он был в кольчуге и поножах, с мечом на боку, но на его шлеме красовался плюмаж из конского волоса. С плеч ниспадала красная мантия, в руке был жезл из слоновой кости, который он держал, словно щегольскую трость, возвышаясь на несколько дюймов над свитой. Черты лица, обрамленного металлическим шлемом, напоминали алебастровое изваяние работы Праксителя.

Долон торопливо спустился по ступеням и пал ниц. Когда Александр захватил Азию, Восток заполонил Элладу своими обычаями. Рим ждала та же участь, если только экзальтационисты не вмешаются в его судьбу.

«Не вмешаются. Так или иначе, мы этого не допустим».

Булени-Полидор буквально источал энергию.

«Боже, но если они снова ускользнут от нас, оставив в назидание лишь опыт неудачи…»

– Можешь встать, – произнес советник Антиоха.

Он бросил взгляд на людей, что, ссутулившись, забились в угол.

– А это кто?

– Беженцы, господин, – дрожащим голосом проговорил Долон. – Они попросили приюта в храме.

Советник царя пожал плечами:

– Ладно, пусть священник решит их участь. Он уже на пути сюда. Но храм будет нужен нам для приватной встречи.

– Конечно, господин, разумеется.

Подчиняясь резким командам, воины заняли посты по обе стороны от входа в храм и у нижней ступени лестницы. Булени вошел внутрь. Долон приблизился к Эверарду и женщинам, но остался стоять. Видимо, даже в такой жалкой компании он чувствовал себя спокойнее.

«Так. Никомах уже договорился с властями в Бактре. Не исключено, что ему потребовалась помощь со стороны Зоила, но об этом позаботилась Феона. Священнику нужно выйти из города и проведать свой храм. И будет очень кстати, если в храме с ним встретится высокопоставленный вражеский офицер, чтобы обсудить участь святилища. Ведь ни одна из воюющих сторон не хочет разгневать Сотрясателя Земли. Посыльные царей встретились и обо всем договорились. Помимо прочих соображений, царь Антиох знает, что у его советника Полидора есть контакты с недовольными в Бактре, а это обеспечит создание хорошей шпионской сети».

Снова послышались шум и голоса, но уже не столь высокомерные. Долон вновь распростерся на земле. Облаченный в белые одежды, которые, должно быть, здорово мешали при переезде из города на спине мула, Никомах проследовал ко входу. Мальчик-раб вприпрыжку бежал сбоку, держа над головой хозяина зонт. Следом шел солдат, явно сириец, выделенный для сопровождения. Он и мальчик остановились у входа, а священник прошел в храм, после чего оба присели на корточки и расслабились.

Эверард почти не замечал их. Он сидел, словно ослепленный ярким сиянием висевшего на груди Драганизу небольшого медальона, и Эверард отлично знал, что изображено на его лицевой стороне. Сова Афины. Его собственный двусторонний коммуникатор!

Мир снова встал на место.

«А собственно, почему бы и нет? – подумал Эверард. – Чему удивляться? Они пока хранят молчание в эфире, но, если возникнет необходимость, связь им понадобится немедленно. Булени наверняка тоже прячет передатчик где-то в одежде. Снаряжение Патруля, безусловно, превосходит технику экзальтационистов, и для них вполне типично похваляться трофеями. Да и почему бы служителю Посейдона не воздать должное Афине? В конце концов, это можно расценить даже как дань уважения, учитывая, как часто те двое ссорятся в „Одиссее“. Экуменизм, черт бы их побрал!.. – Эверард подавил в себе усмешку. – Но что же так поразило меня, когда я увидел медальон?»

Тут же родился ответ, и он понял, как может умереть.

«И все-таки…»

Можно было попытаться… Шансов остаться в живых мало в любом случае, но так он, по крайней мере, накроет этих мерзавцев и, может быть…

«Нет нужды решать прямо сейчас, сию минуту. Надо спокойно все осмыслить, только не здесь, не на этом пекле…»

Эверард встал. Мышцы затекли, и тело ломило от долгой неподвижности. Он медленно направился к проходу в стене.

Солдат выхватил клинок.

– Стоять! – рявкнул страж. – Куда идешь?