Она долго смотрела прямо и вверх. Неровный потолок местами облупился, и свежая побелка была нанесена неровно, полосами. В этих полосах проглядывались очертания сказочного леса, оленей и угадывались перья диковинных птиц.

«Что-то произошло!- думала она,- А что собственно произошло. Все нормально. Это когда-нибудь должно было произойти, а с ней это случилось сегодня». Ничего она не чувствовала, не раскаяния ни стыда, ни радости. Так же за окном дворник Степа-косой беззлобно ругался с Пелагеей, что одиноко жила на первом этаже, так же на мопедах гонялись друг другом подростки Андрей и Игорь, а сосед сверху в который раз напившись, пел свои тягучие блатные песни и плакал. Тюремное прошлое не отпускало его.

Все было как всегда. Мир не перевернулся. Он даже ничего не заметил.

– Мне интересно как там было?
– сказала Вера, чуть слышно и теребя кончик белой материи правой рукой.

– Где? За речкой?

– В Афганистане,- уточнила она, разглядывая в который раз его дембельскую фуражку, с лакированным козырьком примостившуюся на буфете.

– Интересно?!! А что про него можно рассказать?- равнодушно промолвил Олег, не повернув головы и не шелохнувшись.

– Ну, про войну и все такое.

– Газетная трескотня… Бодяга. Одно могу сказать - ничего общего с действительностью в наших газетах не печатают.

– Поэтому и спрашиваю или все забыть?- с нотками упрямства настаивала девушка.

– Забыть нельзя, но рассказывать не о чем.

– Два года жизни. Вы же с Максимом служили вместе?

– Воевали,- вяло поправил он.

– Тем более. Он писал, много духов на его счету.

– Ништяк! Это он тебе такую феньку выдал?

– Вроде да! А что?

– Духи - это нищие крестьяне. Чмошники. Они пасли овец, выращивали для себя на огородах жратву … Мы пришли и превратили этих людей в убийц.

– Это не интересно.

– Я и говорил, что нечего рассказывать.

– Но ты, же стрелял? Сколько на твоем счету?- спросила Вера, незаметно переходя на «Ты».

– Может много, может никого. Команда, снаряд, шмальнули. А там дым, газы скорей вперед.…из танка плохо видно. Дом разрушен, это точно,…а был ли там кто, или он стоял пустой, и моджахедов реальных завалило или мирная семья с детьми там нашла свой конец, кто там разберет. … Они ждали нас и часто уходили в горы.

– Они знали? Откуда?

– Постреляют поблизости на трассе нашу колонну грузовиков, или что другое. Мы так дело не оставим. Придем. … Мы обязательно должны отомстить. Вот ближайшие кишлаки в панике и улепетывают, укрываются в горах. Тех, кто шмалял уже не найти, жители тоже попрятались. Раз мы пришли и эта операция возмездия, стреляем по глинобитным домам, крушим все подряд, ограды, дувалы, виноградники, сады, посевы. Нам не стреляют в ответ, но те из разрушенных домов, куда им возвращаться? И очередную колонну опять обстреливают из «зеленки». И автоматов становится больше.

– Максим говорил, что он убивал.

– Флаг ему в руки.

– Вначале страшно, потом нет.

– Значит он герой.

– У них весь экипаж геройский был.

– Не знаю. Люди разные. Кто храбрый, кто не очень, иной просто шлангом прикинется. Потом всех в кучу: геройский экипаж, геройская рота, полк. Так всегда. Хотя все может быть. Подобрались пацаны, - он помолчал, долго и напряженно вглядываясь в пыльное окно.
– Мы не герои были. Хотелось немножко пожить. Но были у нас в роте и отморозки. Те чем ситуация хуже - тем им лучше. Во все «заварушки» готовы были кинуться. А если пулю схлопочут, верещат: «Вертушку скорей вызывайте! Скорей!». А когда бой не до них. Лежите, ждите очереди, может, перевяжут, а лучше сам, рви зубами пакет, укол перевязка…молись.

– Значит, нет настоящих героев, даже те, кто кровь проливали?

– Если тебя ранили это плохо. Ты обуза особенно в отступлении. Бывали и случайные ранения, но много и таких - подставился, не уберегся, растяжку не заметил. А бывало и форс, понты кидали, на рожон лезли. Бубен выставит – получил. Слава живым и здоровым, которые и задачу выполнили и таких растяп на себе вытащили.

– Ты осуждаешь Максима?

– Нет. Хотя геройствовать не на своей земле непонятно ради чего…

– А интернациональный долг?

– Никогда не говори этой фразы.

– Почему?

– Просто не говори и все.

– Странный ты.

– Долг! Мы никому и ничего не были должны. Это были чужие горы. Чужая страна.

– Максиму хотели дать героя России, но наградные листы затерялись.

– Все так рамсят. Особенно девушкам.

– Что?

– Может еще найдут. Награды иногда вручают через много лет.

– А что ты первое сказал?

– Максим настоящий герой!

– Ну, честно.

– Герой, если не считать что вешал крестьян на стволе танковой пушки…