– Тебе тоже могли дать Героя?- прервала молчание Вера.

– Это вряд ли. Я был в контрах с ротным, Пал Палычем. Обещал его загасить, пристрелить при случае в бою.

– Так и сказал ему? Поругались?

– Среди друзей башню переклинило, сорвалось. Просто сболтнул. Но ему донесли. У Палыча очко заиграло, струсил. Думаю не без этого. Посылал меня в самую ж-пу, а в отчетах и наградных беса гнал, писал другие фамилии. Но у него ничего не получилось... Я был заговоренный. То представление на Героя, о котором тебе говорил Максим, липа по большому счету. Я и он знаем, как было на самом деле. Но я рад, что в представлении фигурирует он и его экипаж. Ротный хотел поссорить нас. Лажанулся. Пацанская дружба выше. Я рад, что то, что сделал с ребятами, не замолчали, не пропало совсем. Максим достоин Героя. Он такой. Если бы ему дали, может, быть все бы наладилось. А что? Санатории, курорты, внимание прессы и девушек, могли бы излечить его полностью.

– Поэтому он и не пишет по инстанциям, не ищет затерявшееся представление?

– Может поэтому. Может в лом. Скорей всего. Но от Героя он не откажется, только сам он и пальцем не пошевелит.

– Жалко.

– Мне надо начать поиски. Его награда как бы и моя. Но думаю, дело не выгорит. Много времени прошло. Тут наши подвиги не подвиги, а как бы так. Все сторонятся нас, открещиваются от этой войны, стыдятся. Поначалу можно было,… теперь не знаю. Нас сливают. Мы стали никому не нужны. На словах все по старому, но на деле по-другому. Героя не дадут, но возможно представят к ордену. Вынуждены будут замазать глаза.

– Так ты напиши.

– Бумага все стерпит, мне не трудно.

– А как ты думаешь, соглашаться мне на предложение Максима?

– Обязательно. Кто ему еще поможет.

– А бессонные ночи?

– Ты будешь его наградой. Живой наградой. Это лучше всяких железок … даже золотых. Вдвоем легче справиться.

– Я тоже так думаю. Награда нашла Героя!- язвительно и вымученно улыбнулась девушка.

– Справедливость восторжествовала,- в тон ей продолжил Олег.

– Хотя она восторжествовала сегодня и с тобой!

– Это не считается.

Вера надолго замолчала, обиженно поджав губы, собрала волосы дешевой заколкой и наконец нерешительно промолвила:

– Ну, тогда что расходимся? Ты домой?

– Наверно.

Девушка спустила голые ноги с кровати. Нашла белые узкие трусики на полу.

– Всё забыли?- сказала она глухо.

– Почему? Ты чудесная, - сказал Олег с теплотой в голосе, взглянув на нее.

– И все?

– И милая, – он легонько поцеловал ее меж лопаток. Она вздрогнула, сильней согнулась.- Если бы я знал, что ты девушка, не настаивал.

– Сама не знаю, как получилось,- она помолчала и добавила чуть слышно, - ты мой первый…

– Я понял. Было трудно.

– Мне тоже. Максим не должен знать,- сказала Вера с твердостью в голосе.

– Разумеется. Я не думал, что у вас серьезно.

– Это неизвестно. Но как потом жить с этим… вы ведь друзья…

– Даже больше…

– Немного глупо все. Как ты считаешь,- она подняла глаза на него, и захлопала ресницами готовая расплакаться.

– Просто жизнь такая. Если это нельзя изменить, то лучше смириться. Принять все как есть.

– Не забыть, а смириться,- она вздохнула,- я постараюсь.

Вера одела, заведя руки за спину, белый бюстгальтер. Натянула на ноги плотные джинсы. Олег тоже оделся. Он не смотрел ее.

Сосед сверху не унимался, и казалось сильней пел свои тягучие песни про Север Дальний и плакал. Он хотел вернуться в Магадан, но сам не по этапу. Наверно в этом суровом краю осталась часть его души и никак не отпускала его. А может он просто не знал других песен. Он пел, сожалел о потерянных годах. Новый мир, в который он вернулся, не принимал его.

Вера надела легкую блузку. Посмотрелась в зеркало, поправила волосы, вымученно улыбнулась:

– Вот и все.

– Если ты надолго уезжаешь, страна меняется,- вдруг сказал Олег.

– Ты о нем?- сказала Вера, показав на потолок.

– Нет, я о себе,- сказал он.

Красный Яр. Июль 2013 – Декабрь 1914.