— Да ты заходи, чего на пороге стоишь! Паш, к нам гости.

Они прошли в комнату и увидели чудесную картину: Паша, сидя на корточках перед детским стулом, пытался кормить хорошенькую малышку с огромными голубыми глазами. В руке девочки тоже была ложка, и она упорно пыталась набрать ею побольше каши.

Две пары голубых глаз уставились на Олю и Зоряну.

— Привет, Зорянка! — и посмотрев на Олю невинными глазами: — Нам понравилось кормить папу.

— А точнее папины джинсы, — вздохнула Оля, глядя на Пашку, всего извазюканного в каше, начиная от щек и заканчивая босыми ступнями.

— Эх, Настасья, не была бы ты моя дочь, я б давно тебя в окно выбросил, — сказал Паша дочери.

— Не говори ребенку гадостей, она еще не понимает, что ты шутишь, — как ни в чем не бывало сказала Оля. — Зоряна спрашивает гинеколога хорошего. Ты ее можешь к Давиду Вагановичу устроить?

— Да, конечно, — проговорил Пашка, пытаясь соскрести особенно большие куски каши с одежды. — А у тебя проблемы или просто посмотреться? — он поднял голову и взглянул на Зоряну.

Все врачи такие?! — подумалось ей. Вот только что он кормил ребенка кашей и шутил с женой и тут в момент превращается в совершенно другого человека, даже голос меняется!

— Думаю, у меня проблемы, — пожала плечами Рянка.

— Ладно, давай пока к Вагановичу, он посмотрит, а там, если что, направит тебя к другому специалисту по твоим проблемам, — обнадеживающе улыбнулся Пашка.

— Спасибо, — кивнула Зоряна.

Оля взяла на руки маленькое чумазое чудо:

— Ну что, идем мыться? — Улыбнулась она ребенку. Девочка в ответ залепетала на одной ей понятном языке.

— Ну, голубушка, на что жалуемся? — усадив ее на стул и обойдя стол, удобно устроился на своем месте гинеколог, как гласила табличка Данилян Давид Ваганович.

Он оказался огромным дядькой, за пятидесят, с огромными же волосатыми руками, которые он сложил на животе, в ожидании глядя на Рянку. Она с тихим ужасом смотрела на него, успокаивая себя мыслью, что Пашка порекомендовал его, как очень хорошего врача.

Вот уж кто Давид, так только не он, этот скорее Голиаф.

— Эээ…

— Да, многие женщины теряют дар речи при одном моем появлении, — подмигнул он Рянке, отчего та улыбнулась и расслабилась.

— Да, понимаете, у меня задержка.

— Так, Зоряна Владимировна, — взглянув на имя в карте, сказал он. — Вы тест на беременность не делали?

— Вы понимаете, я не могу быть беременной.

— Все возможно в этой жизни, голубушка, — покачал головой врач.

— Нет, это невозможно. Если только от святого духа, — усмехнулась она. Врач понимающе кивнул. — Видите ли, я перед новым годом подверглась переохлаждению, может быть у меня какое-нибудь воспаление и нужно пролечиться? И еще был стресс, может из-за этого?

— Ну, хорошо, голубушка, давайте вас посмотрим, — сказал он, грузно вставая из-за стола, опираясь большими руками о столешницу.

Рянка прошмыгнула за ширму раздеваться.

— Ну что, голубушка, — сказал Давид Ваганович, заканчивая осмотр. — Я пока ничего криминального не вижу. А давайте, голубушка, я вас все-таки посмотрю на УЗИ.

— Давайте, — пожала плечами Зоряна.

Пришлось одеваться, переходить в другой кабинет, подождать, пока он освободиться, потом Голиаф договорился с узистом, или как там называется этот врач, посмотреть пациентку. Снова раздеваемся и ложимся, морщимся от холода оборудования.

— Хм, все бывает, голубушка, — задумчиво приговаривал он, пока всматривался в экран прибора. — И… что-то там… и бык летает… Н-да, голубушка, что я вам могу сказать…

Рянка вся напряглась в ожидании приговора.

— Поздравляю, вы беременны.

Она смотрела на него округлившимися глазами:

— Но… это… Невозможно…

— Милая моя, знаете, сколько барышень мне говорили то же самое? — улыбнулся он, потрепав ее по плечу. — А потом рожали здоровеньких малышей. Вы же, надеюсь, не будете отказываться от беременности?

И он посмотрел на нее с отеческим укором.

— Я… простите… погодите… но это невозможно! Последний половой акт у меня был сразу после месячных… и…

— Голубушка, вы же сами сказали, что было переохлаждение, может ваш организм среагировал и уменьшил цикл.

— Но у меня всегда 27 дней, что бы ни случилось. Я поэтому и пришла, что у меня никогда не было задержки!

— Голубушка, успокойтесь, вот посмотрите, — сказал он, поворачивая к ней экран, на котором в темном треугольнике светилось светлое пятнышко, на которое он ей указал. — Посмотрите, какая красота! Маточная, никаких изменений, прекрасная беременность!

Она все еще лежала, с трудом понимая, что происходит.