Нескончаемый поиск человека — это поиск героя, персонажа реального или вымышленного, с которым обыкновенный человек может отождествить себя. Воображая себя одерживающим победы героем, средний человек получает некоторое утешение, помогающее ему мириться с собственными провалами, страхами и недостатками.

В какой-то степени эту роль выполняют боги; но боги уж слишком могучие и далекие, чтобы сделаться правдоподобными аватарами обыкновенного человека. Тот, кто воображает себя богом, даже для развлечения, подступает опасно близко к паранойе. Большинство предпочитает представлять себя полубогом вроде Геракла, квазибожественным героем вроде Сигурда или Арагорна или даже простым смертным с необычным везением, вроде Синдбада, или Крузо, или Конана.

Таким образом, героепоклонник надеется насладиться, хотя бы только на миг, мощью и сверхкомпетентностью героя — иными словами, вообразить себя сверхчеловеком. Таких героев видели во многих живых людях, в том числе и в различных политических деятелях, таких как Джои Ф. Кеннеди, Че Гевара и Адольф Гитлер. Но вымышленные герои явно безопаснее.

Для писателя существует еще один литературный подход — сделать своего главного персонажа антигероем, что было очень модно в 50-е и 60-е годы. Антигерой — жалкий маленький прохвост, у которого нет ни мозгов, ни характера, который умеет только страдать и по сравнению с которым читатель может, по крайней мере, ощутить свое превосходство. Однако многие читатели находят, что читать про таких некомпетентных и неэффектных персонажей скучно.

В XIX веке философ Фридрих Вильгельм Ницше (1844 — 1900) популяризировал слово «сверхчеловек» для героя с этими превосходными качествами. Идея была намного древнее самого Ницше, восходя к временам древним и первобытным.

Этот философ был странным человеком. Он писал: «Ты (Сверхчеловек. — В. Ф. ) идешь к женщинам? Не забудь кнут!» Но сам был робким, застенчивым человеком, почти не имевшим интимных контактов с женщинами. Как и Г. Ф. Лавкрафт в более поздние годы, он бранил евреев за то, что те подарили миру христианство, которое он ненавидел; но где-нибудь в другом месте он описывал евреев как, без всякого сомнения, самую чистую расу из всего нынешнего населения Европы. Он хвалил «белокурую, а именно арийскую, расу завоевателей», но также заявлял: «Если вообще возможно в современной окрошке Европы подымать вопросы о „расе", то какие же сложности и какая же лживость должны их окружать!» [1]

Ницше надеялся, что сверхчеловек вот-вот появится, разобьет оковы иудео-христианской «морали рабов», наведет надлежащую дисциплину в народных массах и объединит Европу. Насчет того, откуда возьмется эта правящая каста, он высказывался весьма туманно, за исключением предположения, что скрещивание немецких армейских офицеров с еврейками может породить сверхчеловека [2] .

В 1672 году Джон Драйден опубликовал стихотворную драму «Завоевание Гранады». В ее начале один из персонажей декламирует:

Выражение «благородный дикарь», создающее представление о первобытном человеке как о герое-сверхчеловеке, было отмечено в работах Жан-Жака Руссо (1712-1778), когда швейцарский философ расхваливал первобытную жизнь. Представление, что первобытные люди были лучше нынешних, восходит к древнегреческому мифу о «золотом веке» и иудео-христианскому мифу об Эдеме. Насколько я знаю, Руссо не употреблял выражения «благородный дикарь». Равным образом он никогда не знал и никаких дикарей, благородных или иных.

В 1755 году Руссо опубликовал «Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми». И озаглавил вторую главу: «Природа создала человека счастливым и добрым, но Общество развращает его и делает несчастным». «Человек, — писал он, — по природе своей добр, но цивилизация и особенно институт частной собственности делают его злым». Семь лет спустя Руссо развил тот же довод, наряду с более консервативными направлениями, в «Общественном договоре».

В те времена, когда Руссо писал свои труды, научной антропологии еще не существовало. Философы строили предположения о «естественном состоянии», предшествующем цивилизации, путем аналогий с Книгой Бытия и обычаями существующих и поныне первобытных народов. Европейские мореплаватели открывали тогда острова южных морей и присылали домой идиллические, но приукрашенные фантазией и нереалистические описания жизни полинезийцев. Эти описания были восприняты как изображение настоящих «благородных дикарей». Литераторы делали сверхлюдей из индейцев и других варваров.

В 1791 году один из этих писателей, Франсуа Рене де Шатобриан, приехал юношей в Америку, дабы увидеть благородного дикаря в естественных условиях. В долине Мохавков штата Нью-Йорк он был очарован первозданной жизнью в лесу до тех пор, пока не услышал доносившуюся из одной лачуги музыку. Внутри он обнаружил два десятка ирокезов, торжественно танцующих модный французский танец под аккомпанемент скрипки в руках низкорослого француза в напудренном парике. Этот месье Виоле прибыл в Америку с армией Рошамбо, остался после его отъезда и стал обучать танцам индейцев. Он вовсю расхваливал танцевальные способности «Messieurs les Sauvages et Mesdames les Sauvagesses» [3] .

Разочарование Шатобриана не помешало ему позже написать роман об индейцах «Атала», который стал классикой романической первобытности.

Руссо же вовсе не был полным глупцом, каким его могут выставить избранные цитаты из его работ. Подобно многим людям, он с возрастом стал более консервативным, когда опыт общения с людьми подточил его юношеский идеализм. Однако непоследовательность беспокоила его не больше, чем Ницше. Он написал революционный трактат о том, как воспитывать детей, но отдал собственных четверых детей в приют. Хотя его умственные способности никак нельзя преуменьшать, они обычно подавлялись его сильной эмоциональностью .