Девушка звонко засмеялась:

— Но ты этого никогда не сделаешь, варвар. Ты ведь человек чести…

— Но я все равно поступлю как решил, — с этими словами Брэк высоко поднял меч.

Девушка уверенно и дерзко посмотрела на варвара.

— Нет, — сказала она.

От красоты принцессы ничего не осталось, все уничтожила отвратительная, наглая улыбка. Брэк знал, что это за девушка, знал, чем она стала, когда сокрытое в ней зло ответило на зов колдуна. Он еще выше поднял меч, в висках его стучало.

Меч медленно опустился.

Брэк не мог нанести удар.

Девушка засмеялась. Она, дразня, приставила к обнаженной груди Брэка блестящий кинжал.

— У меня нет предрассудков, варвар, — весело сказала она, немного надавив на кинжал и порезав кожу на груди северянина.

Неожиданно кинжал перестал давить в грудь варвара. Схватившись за еще дрожащее древко, торчащее из середины своей груди, принцесса Джордина попыталась выдернуть его, но безуспешно.

Она попятилась, вскрикнула, потеряв равновесие, и упала. Брэк с отвращением наблюдал происходящее.

На поверхности показались шипы Адского Клыка. Открылась и захлопнулась пасть. Светящаяся вода вскипела, затем успокоилась.

Варвар медленно огляделся вокруг. Там, где лежали шесть копий, брошенных перепуганными стражниками, Брэк насчитал лишь пять. В тени арки, в том месте, где до этого прятался Брэк, стоял князь Тазим. Он закрыл лицо руками и отвернулся, чтобы варвар не видел его слез.

Прохладным утром на рассвете князь Тазим отправился назад в свое княжество. Со свежими повязками на ранах и единственной наградой — лошадью, принадлежавшей раньше кому-то из разбежавшихся людей Анкхма Ра, Брэк отправился в противоположном направлении, поехал по тропе, ведущей в Копт. Оставшуюся часть ночи он почти не говорил с Тазимом.

Он не стал напоминать князю ни о договоре, ни о сундуках с приданым.

Единственной наградой, которую он хотел, — возможность поскорее забыть о случившемся.

Когда варвар Брэк открыл глаза, он подумал, что сошел с ума.

Уныло завывал ветер. Глаза резал свет огромного красного солнца, жаркий воздух обжигал лицо. Прошло немного времени, и лишь тогда Брэк начал вспоминать, что же случилось перед этим.

Произошло это день назад? Столетие? Варвар постепенно начал вспоминать, что же с ним случилось…

Брэк спустился с гор и оказался в Копте, откуда поехал на юг. За несколько недель он пересек пять царств. Наконец он достиг последнего пограничного столба и поехал дальше. Засушливые предгорья постепенно сменились песчаной пустыней.

В оазисе, в месте пересечения караванных путей, его предупредили, что самая короткая дорога в Курдистан не обязательно является самой безопасной. Если он поедет по прямому, но ныне заброшенному караванному пути, он окажется среди красных песков пустыни, где дыхание богов часто скрывает небо и землю непроглядной песчаной бурей, — так сказали ему кочевники.

Тем не менее Брэк отправился кратчайшим путем.

С запада налетела песчаная буря. Варвар заблудился. Буря прошла, и Брэк очнулся от тяжелого сна. Он вспомнил, как упал на песок в изнеможении, когда горячий ветер уже начинал стихать. По крайней мере он мог радоваться тому, что остался жив.

Сейчас солнце уже заходило. Брэк пошарил рукой в поисках меча. Тот был на месте. Варвар перекатился на живот.

Вокруг простиралась пустыня. То там, то здесь ветер поднимал отдельные облачка песка. Брэк увидел свою лошадь, она лежала там, где упала, ее глаза, уши, рот были залеплены песком, так что она казалась гротескной скульптурой из песка. В самый разгар бури, когда небо почернело, лошадь Брэка сломала ногу. Бедное умирающее животное спасло Брэку жизнь, так как варвар спрятался за ним,шока бушевал ветер.

Во рту Брэка пересохло. Варвар подполз к животному. Он положил ладонь на бок лошади, простился с ней. По крайней мере ему не нужно было самому убивать небольшую, но сильную лошадь.

Присев на корточки, Брэк начал обдумывать создавшееся положение. Он был совершенно один. У него не было ни пищи, ни воды. Он не знал, где находится, кроме того, что заблудился в самом сердце огромной пустыни. Варвар с горечью вспомнил предостережения горбоносых кочевников, оставшихся в оазисе. Лишь человек, чувствующий пустыню, лишь кочевники, родившиеся в этих краях, могут пересечь пустыню. Да и они пересекают ее в относительно безопасном месте.