Взгляд Обезьяны намного умнее и глубже, чем сама Обезьяна. В этом смысле самого пустого и никчемного представителя знака Обезьяны можно принять за глубокого и тонкого человека. На многих людей такие глаза оказывают завораживающее действие.

С феноменом «умных» глаз связана явная переоценка умственных способностей приматов. Совершенно ясно, что умнее приматов и слоны, и лошади, и собаки, не говоря уж о котах и дельфинах. Но, посмотрев в обезьяньи глаза, мы забываем про все обезьяньи глупости и провозглашаем их самыми умными животными.

Что касается реального сходства людей, рожденных в год Обезьяны, с разного рода обезьянами, большими и маленькими, то соответствие достаточно точное. Легкая меланхолия в сочетании с жаждой двигательной активности, очень часто совершенно обезьяньи физиономии, любовь к теплу и бананам. Главным же сходством остается невероятная и непропорциональная физическая сила мужчин-Обезьян. Впрочем, если почему-то не хочется называться Обезьяной, то можно сравнить себя с медведем. Бурый медведь имеет тот же психотип, но гораздо понятнее нам, жителям России.

Что касается нелепой идеи, будто человек произошел от обезьяны, то ничего оскорбительного в ней нет, одна двенадцатая всех людей действительно похожа на обезьян. Остальным же должно быть смешны обезьяньи методы познания мира – бессистемное подражание, столь же бессистемное экспериментирование с разными предметами («то их понюхает, то их полижет»).

Нарисовать загадочную улыбку Джоконды (Леонардо), придумать непонятную улыбку для Кабирии, бредущей по дороге (Феллини), или превратить все свое творчество в одну бесконечную грустноватую улыбку (Чехов). В этом вся Обезьяна. Что кроется за улыбкой Обезьяны? Иногда сладость, иногда гадость…

Первая вкушаемая нами сладостность обезьяньего мира – это детские книжки писателей-Обезьян. Любимые герои раннего детства – Незнайка Николая Носова или Чипполино Джанни Родари. С каким наслаждением ныряли мы в мир сладеньких карапузиков-коротышек – Пончик, Сиропчик, Медуница, Тюбик, Торопыжка, Синеглазка… Как максимально несладкий вариант – Пилюлькин. Все это на фоне гигантских плодов клубники, титанических арбузов и так далее… У более политизированного Джанни Родари чуть покруче, но персонажи все из той же кухни – граф Вишенка, кум Тыква, синьор Помидор, мистер Морковь, профессор Груша… Мир сладостен и плотно осязаем. Как будто плаваешь в густом киселе.

Еще нагляднее картинка в кино. Очень важно для мировосприятия Обезьяны найти какую-нибудь особенно жуткую рожу, не столько страшную, сколько гадкую, при этом обязательно, чтобы на роже была нарисована сладенькая улыбочка… Федерико Феллини по всей Италии разыскивал сладостно-гадостные рожи и снимал их в своих фильмах регулярно. Самый большой паноптикум – это «Репетиция оркестра», а гимн сладостному строению мира – это, безусловно, «Амаркорд», фильм, в котором величайший режиссер мира окончательно раскрепостился и нарисовал мир таким, каким он может привидеться только Обезьяне, в сладких улыбках на гаденьких лицах (или гадких ухмылках на сладеньких лицах). Той же дорогой пошел наш Сергей Соловьев, собравший свой удивительный актерский паноптикум еще в «Чужой белой и рябом» и развернувший его во всю ширь в своей маразматической трилогии («Асса», «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви», «Нежный возраст»). Несколько героев юродствующих, несколько откровенных психов.

Интересен Душан Макавеев. Снял фильмы «Мистерия организма», «Сладкий фильм», «Горилла купается в полдень».

Ну и конечно же любовь во всех ее сладких и гадких формах. Когда Крафт-Эбинг (Крыса) вводил в научный лексикон большинство известных нам теперь сексопатологических терминов (фетишизм, эксгибиционизм и т. д.), только двум терминам он дал персональные имена – садизм и мазохизм (в честь де Сада и Мазоха). Оба они Обезьяны.

Одной из самых ярких иллюстраций обезьяньей модели мира стал в последнее время Мэрилин Мэнсон. Выглядит самопровозглашенный Антихрист Суперстар так, будто его только что выкопали из общей могилы. Он коллекционирует протезы и носит женское белье. Его автобиография названа «Долгая дорога из ада», а его любимая «игрушка» – забальзамированная в формальдегиде голова кролика. Что касается его музыки, то это своеобразная смесь металла и глэма, полная человеконенавистнических гимнов с названиями типа «Пирожок и содомия». В глэме вообще много Обезьян, у нас их знамя несет Макс Покровский («Ногу свело»), А еще Илья Лагутенко из «Мумий Тролля».

Самые лучшие кинорежиссеры и драматурги, ремесленники и живописцы, послабее прозаики и поэты. Много великих полководцев, но есть и провальные. Достаточно много политиков, ученых, особенно экспериментаторов. Женщины более всего литературные.

Три титана фантастики Александр Беляев, Рэй Бредбери и Айзек Азимов. А еще писатели Джон Апдайк и Лион Фейхтвангер, русские классики Иван Гончаров и Антон Чехов, мировые титаны Джордж Гордон Байрон, Эрнст Гофман и Чарльз Диккенс, а еще наши Евгений Шварц, Василий Аксенов и Владимир Войнович.

В музыке Обезьян не густо, да и назвать означенных композиторов самыми знаменитыми трудно. Александр Скрябин, Густав Малер, Оливье Мессиан, Родион Щедрин. То ли сложна их музыка, то ли не внятна…

Совсем другое дело – кинематограф, тут что ни имя, то слава великая. Самые прославленные Федерико Феллини, Милош Форман и Франсуа Трюффо. За ними Джордж Лукас, Нагиса Осима, Луи Маль, Ларе фон Триер. Русский вклад – это Дзига Вертов, Константин Юдин, Владимир Венгеров, Александр Зархи, Михаил Швейцер, Андрей Тарковский, Ян Фрид, Сергей Соловьев и Сергей Бондарчук.