Когда стало ясно, что Каттер закончил, пастухи издали что-то похожее на лай, а кое-кто из слушателей зааплодировал. Даже Элси с Помроем чуть-чуть похлопали, правда, Помрой отводил при этом глаза. Глядя, как здоровяк бьет в свои огромные ладони, Каттер испытал внезапный прилив нежности. «Да благословят тебя боги», – подумал он, а Элси даже послала ему короткую улыбку.

Тут он увидел Иуду: големист улыбался не так, как все, ненамеренно и без теплоты, словно идол, и страсть Каттера к нему вспыхнула с новой силой.

Каттер не интересовался богами. В пантеоне Нью-Кробюзона были такие, которым он симпатизировал, обычно по еретическим мотивам: например, Раконог, чьи шуточки казались ему не столько бессмысленным дурачеством, сколько продуманным ниспровержением устоев. «Ты ведь тоже мятежник, а?» – думал Каттер, пока жрецы в День Раконога проповедовали терпимость к богу-глупцу. Но он не поклонялся никому. Его редкие молитвы были циничны и немногословны. Однако он видел, какое могущество дает Курабину преданность божеству.

Монах находил потерянное и скрытое, хотя и дорогой ценой. Но высокомерие, которое сообщала Курабину такая власть, исчезло из его голоса. Каттер чувствовал в нем перемены. «Монаха надолго не хватит», – думал он.

– Галаджиты, они называют это… «собреч» или «собречин лулсур». Это игра слов. – Голос Курабина то появлялся, то исчезал, по мере того как монах добывал информацию. – «Собреш» означает «ненавистный», а «собр-чи» – «капитан». В моем языке этому нет названия. В Теше… мы не так подробно все классифицируем, как вы.

Каттер расслышал отвращение и ярость в голосе Курабина, когда тот упомянул Теш. Поэтому он совсем не удивился, когда на следующий день, едва все поднялись, Курабин пришел и объявил, что путники пойдут не одни. Что он не просто расскажет им, где искать Железный Совет, но и сам пойдет с ними.

«Отдохнуть хочет, – подумал Каттер. – Одному побыть. С нами. Смелости набирается. Будет находить для нас все больше и больше, любой ценой. Да и какая разница? Зачем ему – или ей – жить? Кому хранить верность?»

Пошел дождь, но не такой, как раньше. Солнечные лучи застыли в каждой капле, точно насекомые в янтаре, и оттого казалось, будто с неба стекает свет. Скрытоградцы махали странникам на прощание.

Сусуллил улыбнулся Каттеру и кивнул.

– Так мы с тобой и не поняли друг друга, а, брат? – сказал с беззлобной усмешкой Каттер.

Курабин – голос его был странным уханьем гермафродита – наскоро проговорил прощальные слова. Никто из жителей города, похоже, не расстроился, что бог покидает их.

Конечно, Каттер понятия не имел о том, что именно он сказал. «Теперь вы сами себе хозяева, и никакие боги вам не нужны, – например, так, – подумал он. – Или наоборот: храните память обо мне, а не то я вернусь и ослеплю вас своей яростью. Или даже так: никакой я не бог, а обычный парень, как вы, только запутавшийся в сетях идиотской религии».

Путники шли на северо-запад, потом на север, все время в гору. День, еще один день пути через медленно остывающий лес. Подъем становился все круче, деревья вокруг – все ниже и все дальше друг от друга. Из луж пили воду какие-то существа, похожие на отощавших медведей, и другие, размером с кошку, вроде ос с зазубренными крыльями. Каттеру казалось, что он кое-что замечает; он думал, что за ними следят.

Из-за невидимого присутствия монаха отряд двигался теперь по-другому. Первым это заметил Дрогон.

– Мы слишком быстро идем, – сказал он Каттеру. И показал вперед, туда, где на горизонте ясно вырисовывался силуэт старого дерева с раздвоенным стволом.

– Не выпускай его из виду, – велел он.

Каттер попытался смотреть под ноги, но это сбивало его с толку; почва, по которой они шли, все время менялась, словно тропа перескакивала с места на место. В полумиле от них он увидел дерево на берегу реки. Услышав, как Курабин зашевелился и что-то громко сказал, Каттер пригнулся, чтобы пройти под колючей веткой, а когда выпрямился и сделал еще пару шагов, то остановился, услышав шепот Дрогона:

– Я же говорил.

Река осталась позади. Каттер видел, как она блестит сквозь подлесок, он видел старое черное дерево: его ветви торчали вверх и в стороны, точно воздетые в мольбе руки. Дерево тоже оказалось сзади.

И никакой телепортации. При каждом шаге Каттер чувствовал под ногами твердую почву. Его товарищи смотрели испуганно – все, кроме Иуды.

– Чем ты заплатил за них? – спросил големист у монаха. – За эти пути?

– Эти тайные тропы сокращают путь, но о них давно все забыли, – сказал монах. – Иногда Мгновение разрешает мне их найти. Но не всегда. – Голос его звучал устало. – Я же сказал, что доведу вас.