– Характер перелома таков, что надо говорить о двукратном травмировании: падение с мотоцикла, как я предвидел, не прошло для Зимовца бесследно. Кроме того, имел место ушиб головного мозга, что, очевидно, сказалось на последующем поведении Зимовца - так считает профессор Пастушенко. Судить о том, когда был получен ушиб: во время первого или второго падения, трудно. Я направил материал на гистологический анализ. Послушаем, что скажут лаборанты.

– Но второе падение усугубило первичную травму?

– Безусловно.

Это было, пожалуй, самое главное. Они помолчали, потом Ляшенко спросил:

– Зимовца можно было спасти?

– Радикальное вмешательство при таком положении было рискованным. Врачи имели основание надеяться, что молодой организм преодолеет кризисное состояние.

Валентин отметил, что на сей раз Сторожук более осторожен в своих выводах.

– И все-таки на операционном столе были бы какие-то шансы?
– решил не отступать он.

– Все зависит от искусства хирурга.

– Профессор Яворский пошел бы на такую операцию?

– Скорее всего.

– А ассистент Новицкий?

– Паша?
– неожиданно улыбнулся Сторожук.
– Не думаю. Хотя парень он рисковый, но такие операции ему еще не по плечу.

Вопросы на судебно-медицинские темы исчерпали себя, но Ляшенко подумал, что Сторожук может помочь ему и в другом: коллега и сосед покойного профессора Яворского, он, несомненно, знает Ларису...

– Валентин Георгиевич, я не готов к такому разговору, - нахмурился Сторожук.
– Вы хотите, чтобы я характеризовал дочь человека, которого глубоко уважал, и при этом рассчитываете на мою объективность. Но мне известно, для чего вам нужна такая характеристика, и я волей-неволей буду кривить душой, опасаясь, как бы не сказать того, что могло бы повредить Ларисе, к которой, признаться, отношусь с симпатией - до сих пор она мне казалась порядочной девушкой. И вообще, почему вы обратились ко мне? Мы с Ларисой отнюдь не ровесники, у нас с ней мало общего, и поэтому я не могу судить о ней. Не лучше ли вам обратиться в деканат факультета, к ее однокурсникам?

– Вопросы, которые у меня возникли, касаются семейных отношений, и я посчитал, что лучше задать их вам, чем кому бы то ни было. Я понимаю: вы всего лишь сосед, но какое-то мнение о Ларисе и окружающих ее людях у вас сложилось.

– А вы хитрец, - погрозил ему пальцем Сторожук.
– Хитрец и дипломат. Вот уж не знал, за вами таких качеств... Ну, ладно, коли так обстоит дело, придется удовлетворить ваше любопытство. Но предупреждаю, что буду опираться только на достоверно известные мне факты.

– Это меня вполне устраивает, - поспешил заверить его Ляшенко.

– Сюда Матвей Петрович приехал, когда Ларисе было лет тринадцать, или что-то около этого, - начал рассказывать Сторожук.
– Его первая жена умерла, и переезд в наш город был связан не только с предложением возглавить кафедру неврологии и нейрохирургии, но и с довольно смелым для его возраста решением сочетаться вторым браком - ему уже перевалило за пятьдесят. Хотя, с другой стороны, его можно понять: в ту пору Надя Волощук была еще хоть куда! Я так фамильярно называю ее, потому что она моя сокурсница. А вообще-то она, Надежда Семеновна, ассистент кафедры патологической анатомии, весьма импозантная и, надо сказать, деятельная женщина. До встречи с Яворским она была замужем за доцентом Хоминым. Несколько лет они жили за границей - Хомин работал экспертом Всемирной организации здравоохранения. Общих детей у них не было, что, как мне кажется, явилось причиной развода. Для Матвея Петровича, в силу понятных обстоятельств, этот вопрос не был принципиальным: он довольствовался тем, что Надежда Семеновна взялась за воспитание Ларисы.

– Что представляет собой Лариса?

– Интересная девушка. Не нежная, но и не из тех девчонок, которых называют "свой парень" - женственности ей не занимать. Одевается модно и со вкусом, но, по-моему, это уже заслуга Надежды Семеновны, не глупа, воспитанна. Вот, пожалуй - все.

– Какие отношения у нее с Надеждой Семеновной?

– Затрудняюсь сказать: в их доме я не принят, - почему-то усмехнулся Сторожук.
– Но внешне отношения нормальные: я часто вижу их вместе.

– Не знаете, Лариса встречается с кем-нибудь?

– Поклонников у нее, насколько мне известно, немало, и в их числе мой младший сын Олег. Но, по-моему, у него не больше шансов, чем у других претендентов на ее внимание.

– Вам знаком ассистент Боков?

– Более-менее. Моя жена знает его лучше, поскольку работает с ним на одной кафедре. Она называет его адъютантом их превосходительств.

– Почему во множественном числе?

– Для таких людей, как Боков, специализация кафедры не имеет значения. Если мне не изменяет память, он перебывал на двух или даже на трех кафедрах и только затем перешел к Матвею Петровичу.

– Чем же он руководствовался при этом?

– Сделать диссертацию, защититься.

– Разве шансы на защиту повышаются или убывают в зависимости от специализации кафедр?

– По убеждению Боковых их шансы на получение степени прямо пропорциональны расположению к ним заведующего кафедрой.

– Матвей Петрович покровительствовал Бокову?

– К нему благоволили Надежда Семеновна и Лариса, а этого было достаточно.

– Боков часто бывал у Яворских?

– При жизни Матвея Петровича ежедневно. Что-то приносил, что-то уносил, как и положено адъютанту.