— А вот как! — Наш синоптик, принадлежащий к партии скептиков, прокашливается. — Птицы отправлялись к кромке льда. Там летом полно водорослей, рачков, рыб, масса корму.

— На кромке гнездовать нельзя. Где же они птенцов выводят?

— Ну, знаете! Искать дорогу на остров по воздушному следу птиц…

— Всякий след хорош, если приводит к цели, — парировали мы, — вот ведь Ляхов… Он по следу оленей нашел два южных острова Новосибирского архипелага…

Скептики пожимали плечами.

— Увольте от таких примеров. Если говорить о следах, которые привели к открытию земли, так говорите о морских течениях, о дрейфе льдов… Вы не Ляхова вспомните, а Шиллинга, Литке, Кропоткина, угадавших по дрейфу льдов Землю Франца-Иосифа. Или Визе, который по зигзагам пути брусиловской «Святой Анны» определил: в центре Карского моря должен быть остров! И нашли остров…

Упоминание о дрейфе льдов подливало масла в огонь.

— Мы и о таких следах помним, — торжествовали «санниковцы». — Посмотрите на карту. Направления дрейфов «Фрама» и «Седова» показывают, что между ними, примерно в широтах Земли Санникова, лежит льдораздел — суша. Она оставалась справа от «Фрама» и от «Седова» слева…

— А почему ни Нансен, ни седовцы не увидели ее?

— Полярная ночь! В каком месяце они были там? То-то и оно. В январе. В пяти шагах не видно ни зги.

— Про песцов не забудьте, — раздавался несмелый голос из угла, — песцы ведь прибегали к «Фраму», подкармливались отбросами. А они обычно живут в норках. Значит была поблизости земля?!

«Антисанниковцы» делали новый выпад.

— Вы верите в птиц, — говорили они, — мы — в самолеты. Сколько раз пролетало над этим районом звено Алексеева, когда эвакуировало людей с «Садко», «Малыгина» и «Седова». И что же? Никаких признаков земли!

— Потому что земля севернее и покрыта туманом, — не сдавались мы.

— Нет уж, странная все-таки ваша земля. Еще в прошлом столетии ей везло. Ее видел Санников, ее видели Толль и его проводники. А уж в нашем столетии… — Скептики красноречиво разводили руками.

— Так что же это по-вашему? Массовая галлюцинация? Или земля под лед нырнула?..

Тут разговор переходил на гипотетические земли вообще, на те появляющиеся и исчезающие на картах острова, против которых стоят две условных буквы «сс» — «существование сомнительно».

Сколько раз пролетало над этим районом звено Алексеева…

Припомнили, конечно, «Большую Землю Копая», показанную на парижской карте 1726 года к западу от острова Врангеля с пометкой: «Сию землю видел шелагский мужик Копай». Две экспедиции сержанта Андреева в 1763 и 1 764 годах, однако, не решили вопроса об этой земле.

Припомнили Землю Джиллиса-Петермана к северо-востоку от Шпицбергена. Ее существование предполагал Баффин, ее видели капитан Джиллис в 1613 году, адмирал Макаров в 1899 году, а в 1925 году Уорслей. Но ни «Красин», ни «Книпович», ни «Персей», ни «Садко» в советские годы не обнаружили признаков ее существования.

Припомнили и остров Ратманов в Беринговом проливе, долго темневший маленькой точкой на карте, и однажды, когда к нему приблизился корабль, бесследно растаявший в воздухе, как дым.

— Да, много хлопот у картографов с этими землями, — задумчиво заметил кто-то, — то наноси, то стирай. Возня!

Тут, понятно, припомнили известный среди гидрографов анекдот. Один из островов Северной Земли был назван из-за обилия на нем птиц чистиков Островом чистиков. Картографы напутали и обозначили его, как остров Чистякова. Так появился в Арктике новый исследователь, открыватель земель.

А пока в кают-компании звучал мужественный смех и противники изощрялись в остроумных аргументах и язвительных шутках, в ушах пишущего эти строки, который, в сознании собственной незначительности, скромно сидел где-то в уголке, звучали слова якута Джугели, проводника Толля.

Спрошенный Толлем, «хочет ли он дойти до земли», — а горы ее в ясную погоду были отчетливо видны с Котельного, — Джугели ответил кратко: «Раз наступить — и умереть!»

— Да, — самозабвенно думал я, — раз наступить — и умереть! Вот девиз исследователя-романтика, открывателя новых земель!

«Нерпа», между тем, лавируя среди льдин, продолжала двигаться на восток. Третий день уже находились мы внутри белого пятна. Признаков земли не было.

Материковая отмель в этом районе необычайно далеко выдается на север. Эхолот показывал очень медленное нарастание глубин.

Первого сентября налетел шторм. Он бушевал несколько дней и расчистил широкое пространство, нечто вроде залива во льдах, и по нему «Нерпа» смогла подняться еще на полтора градуса к северу. Так далеко в этих местах летом и по чистой воде не забиралось еще ни одно судно.