Женский голос произнес:

— Я тоже никогда не устаю любоваться этой красотой.

Они обернулись. Наверху лестницы стояла женщина в простом белом сарафане и желтой, цвета подсолнечника, широкополой шляпе. Предположительно, перед ними была Иветт Фурнье-Демаре, но ни Сэм, ни Реми не дали бы ей больше сорока. Лицо под шляпой было загорелым, но в меру; вокруг светло-карих глаз — едва заметные морщинки от смеха.

— Сэм и Реми, верно? — спросила она, спускаясь по лестнице и протягивая руку. — Я Иветт. Спасибо, что заглянули.

Ее английский был великолепен, с легким намеком на французский акцент.

Они по очереди пожали хозяйке руку, затем поднялись следом за ней вверх по лестнице и вокруг заднего фасада на открытую, залитую солнцем террасу, с занавесками из тонкой сетчатой ткани и стульями и шезлонгами из тика. Крупный холеный черно-коричневый пес, развалившийся в тени возле одного из стульев, начал было вставать, когда увидел Сэма и Реми, но сел обратно, услышав мягкий голос хозяйки.

— Анри, сидеть!

Когда все наконец расселись, Иветт с лукавой улыбкой произнесла:

— Что, не такой вы меня себе представляли?

Сэм признался:

— Честно говоря, нет, миссис…

— Иветт.

— Иветт. Честно, нет, совсем не такой.

Она засмеялась, белоснежная улыбка блеснула на солнце.

— А вы, Реми, наверное, ожидали увидеть почтенную матрону, эдакую увешанную драгоценностями заносчивую француженку с пуделем под мышкой и бокалом шампанского в руке?

— Увы, это так. Простите…

— Ну что вы. Извинений не нужно. Тип женщины, который я только что описала, здесь скорее правило, чем исключение. Просто я, видите ли, родилась в Чикаго. Несколько лет проучилась в начальной школе, а потом родители увезли нас обратно в Ниццу. Они были простые люди — мои мать и отец, — весьма состоятельные, но с непритязательным вкусом. Если бы не они, боюсь, я превратилась бы в тот самый стереотип, который вы ожидали увидеть.

Наверху лестницы с подносом в руке появился Лэнгдон. Он подошел и выставил содержимое подноса, графин с ледяным чаем и заиндевелые бокалы, на столик между ними.

— Благодарю вас, Лэнгдон.

— Да, мэм.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Желаю вам повеселиться, Лэнгдон. И удачи!

— Да, мэм, благодарю.

Как только он отошел, Иветт наклонилась к ним и зашептала:

— Лэнгдон вот уже год как встречается с одной вдовой из местных. Собирается просить ее руки… Кстати, Лэнгдон ведь у нас один из лучших гонщиков «Формулы-1».

— В самом деле? — заинтересовался Сэм.

— О да. Очень знаменитый.

— Можно вопрос: а почему же он тогда…

— Работает у меня?

Сэм кивнул, и она объяснила:

— Он со мной вот уже тридцать лет, с тех самых пор, как я начала встречаться с покойным мужем. Мы привязались друг к другу, да и плачу я хорошо. Вообще-то он не совсем дворецкий… а скорее… гм, вылетело из головы… в американском футболе это называлось бы…

— Открытый сейфти?

— Да, точно. Он совмещает кучу обязанностей. Когда-то, до отставки, Лэнгдон служил в спецвойсках — в английской специальной авиадесантной службе. Они очень крутые ребята… Так вот, мы собираемся провести свадьбу и прием здесь — при условии, что она скажет «да», разумеется. Вы просто обязаны прийти. Я серьезно, приходите. Как вы относитесь к чаю со льдом? — спросила Иветт, наполняя бокалы. — Его сложно назвать напитком для богатых, но я его просто обожаю.

Сэм и Реми позволили за собой поухаживать.

— Арно Лоран, значит… Мой прапрапра… чего-то там… дедушка. Вас ведь он интересует, верно?

— Очень, — сказала Реми. — Скажите, если не секрет, а почему вы так быстро согласились с нами встретиться?

— Я читала о вас и ваших приключениях. И о благотворительной деятельности тоже. Меня восхищает ваша жизненная позиция. Знаете, здесь есть семейства, которые страшно богаты — настолько, что не могли бы потратить свои деньги, даже если бы очень хотели, — и все равно трясутся над каждой монетой, рискуя потерять остатки человечности. Я заметила, что чем крепче держишься за деньги, тем крепче они держат тебя. Вы согласны?

— Согласны, — ответил Сэм.

— Потому-то я и согласилась с вами встретиться: я заранее знала, что вы мне понравитесь, и оказалась права; и еще меня заинтриговал ваш интерес к моему родственнику, который означал, что Арно как-то связан с очередным вашим приключением. Вы ведь сейчас заняты новым делом, новыми поисками, верно?

— Более или менее.

— Чудесно. Может, я тоже поучаствую? Ох, извините, что-то я разболталась… Вы ведь введете меня в курс дела?

Сэм и Реми переглянулись, читая друг у друга по глазам. Инстинкт, который редко их подводил, говорил, что Иветт Фурнье-Демаре они доверять могут.