Потом он остановился, и я пошел дальше один. Последняя часть подъема была крутая и сложная, и я ощутил страх; но это уже больше не был страх смерти, и даже не страх неудачи, а страх перед тем, что лежит за пределами необыкновенного, за пределами всего времени и пространства.

Я карабкался по скале. Мои ноги соскальзывали, и я помогал себе руками, чтобы поднять свое тело на несколько ярдов вверх. Шум моих ног, скользивших по камням, был единственным звуком. Во рту у меня пересохло. На другой стороне скалы находилась узкая расселина, через которую я должен был пролезть. Я старался осознавать каждым атомом моего существа, потому что я знал, что он был здесь. Держась руками за выступ скалы и прижавшись плечами к другой стороне расселины, я продвигался вперед.

Я ощущал его присутствие. В какое-то мгновение я был слишком испуган, чтобы пройти вперед и посмотреть на него. Но я слышал голос Хамида: «Иди. Делай то, что я говорю. Сядь в восьми футах перед ним. Все в порядке». Я уселся и долгое время не мог поднять глаза. Слезы катились по моему лицу, но не горькие слезы отчаяния, а слезы абсолютной радости и благодарности. Я взглянул перед собой. Мне показалось, что я смотрю на одно лицо, которое было множеством лиц; все кружилось вокруг него, но само лицо оставалось неподвижным. Его улыбка прогнала весь мой страх, и осталось только одно мгновение, в котором было заключено все, что когда-либо было, и все, что могло когда-либо быть.

«Ощути безупречную любовь, которая изливается от Нашего Мастера на тебя, любовь, разбивающую все иллюзии, любовь совершенно безусловную, любовь излечивающую и искупительную. Есть только Мастер и ты, и эта Абсолютная Любовь, проявляющаяся через него, чтобы заполнить каждую твою частичку».

Я почувствовал, как мое сердце открывается при этих словах. Я раньше не знал, что у любви есть звук, но это был звук любви, который, казалось, разбивал меня. Он не был похож ни на один из звуков на земле, но все же он вмещал все звуки. Ничто не могло противостоять его силе; каждая частичка моего существа вибрировала, резонировала вместе со звуком, который разворачивался и раскручивался из центра. Все было звуком, вращающимся и крутящимся, двигавшим планеты по их орбитам, проникающим в каждую молекулу и атом. То, что, по моему мнению, было моей смертью в нем, было затянуто вовнутрь звука и возвращено через него обратно к источнику жизни.

Потом я снова услышал голос Хамида: «Не засыпай, что бы ты ни делал. Ты должен быть осознающим как никогда.

Тебе позволили ощутить бесконечное присутствие любви. А теперь ощути свет Господа, льющийся от Мастера в тебя».

Медленно звук очистился, и я начал ощущать сияние чистого света, приходящего от него в меня, проникавшего в мое существо и увеличивавшего интенсивность. Сначала он пришел ко мне как цвета, мириады сверкающих цветов внутри этого одного света, как светлячки около океана. Каждый летел ко мне, врывался в меня, ослепляя. Это было настолько красиво, что я был захвачен этим.

«Не отворачивайся!» — последовала команда. Как только я услышал эти слова, цвета стали еще более яркими, а затем из множества цветов безукоризненный оттенок голубого озарил все вокруг. Это было так, будто он стал инструментом для голубого света, настолько яркого, что он затмил все другие цвета. УШЛО золото солнца, желтые и розовые оттенки рассвета, насыщенные красные, розовато-лиловые и зеленые. Остался только беспредельно голубой.

Я вспомнил слова: «Не отворачивайся», и откуда-то пришла мысль, что если иметь достаточно отваги и быть достаточно подготовленным, чтобы умереть, то из красоты цветов появится чистый белый свет, свет, позволяющий видеть цвета. Я путешествовал в течение долгого времени и теперь чувствовал, что могу принять этот свет. Я не хотел больше ничего.

С того мгновения, когда появилось желание, начали происходить изменения. Сначала голубой начал мерцать серебряными вспышками, которые сверкали невероятным блеском; а потом изнутри самого голубого света полилась ослепительная белизна. Казалось, что она исходит из центра всей жизни. Это был свет, более яркий, чем весь свет, который когда-либо можно было увидеть в этом мире. Я отдался ему, открылся ему, позволил унести из меня последние частицы прошлого, очищая меня до тех пор, пока во мне не осталось ничего от меня.

Голос Хамида дошел до меня издалека: «Для того чтобы что-то появилось в этом мире, необходимо, чтобы Божественная Сила пронизала все завесы, отделяющие нас от реального мира. Позволь этой силе наполнить тебя».

Я был очень спокоен и ожидал, ошеломленный всем тем, что происходило со мной. Потом, вероятно, сначала издалека, я услышал грохот, напоминавший гром в отдаленных горах. Грохот превратился в рев, и я приложил руки к ушам, чтобы уничтожить звук. Но потом я понял, что этот звук также шел изнутри меня и я никак не мог избежать его. Мне больше всего в мире хотелось тишины. Я посмотрел на Мастера, умоляя, но он был совершенно бесстрастен и безмятежен; сила звука просто шла через него. Наступил такой момент, когда мне показалось, что я не смогу выносить его больше, но сквозь рев пришел голос Хамида, твердый и спокойный. «Не бойся, — сказал он. — Немногим дается такая возможность. Ты только должен отдаться силе, которая все возвращает в существо, и останешься невредимым». Я опять раскрылся, позволяя уйти всему сопротивлению. Из звука возникло видение рождающихся миров, появление целых галактических систем, света, кристаллизирующегося в форму, и я услышал голос, говоривший мне: «Знай и понимай. Потому что когда мужчина или женщина совершают истинный акт подчинения, тогда рождается галактическая система, а человеческое существо находит свою истинную Личность, появляется вселенная. А теперь, когда ты видел и видели тебя, ты можешь ощутить покой, которого ты никогда не знал».

Когда видение исчезло, мне показалось, что я видел проблеск совершенства. Для меня стало возможным безоговорочно принять то, что есть, что было и что будет. Все было там. Не было ни начала, ни конца; Создатель и то, что он создал, были едины. Все находится в одном моменте. Все есть Он. В этом заключается секрет предопределения. Ничего никогда не происходило, поскольку все уже здесь.

Всеобъемлющее присутствие излучало покой, который действительно передал мне все понимание, и больше не было разделения. Он и я были едины, и покой, который я получал от Него, был внутри меня, в понимании Единства и Совершенства Господа. Казалось, что уже больше нечего делать. Оставалось только быть.