— А как ты представляешь себе поиск этого алхимика, если сам говоришь, что ему не лежится, не сидится, и он постоянно шастает по тайным подземельям и лабиринтам?

— Я думаю надо отдать Кремль историкам. Создать огромный музей истории Москвы или России. А приведение мастера будет выполнять роль постоянно действующего музейного экспоната. Нашим же правителям стоит подыскать для себя более безопасное место или переехать обратно в Питер. Хотя, как я уже говорил, вряд ли они покинут Кремль, надеясь, что высокая кремлевская стена может защитить их при случае от народного гнева.

— Да куда они могут от нас спрятаться, — в своей ехидной манере вставил Константин, — достаточно каждому из наших недовольных нынешней жизнью граждан принести по хворостинке к Кремлю и поджечь эту огромадную кучу дров, которая раза в три будет выше любой самой высокой сторожевой башни, так там только пепел и каменные стены останутся. Ни одно правительство, ни один твой колдун–строитель не уцелеет. И гражданской войны не надо.

— Дай Бог, чтобы до этого не дошло, — сказал Сергей. — Хотя, теоретически, Кремль все равно обречен. Он рано или поздно провалится в преисподнюю, так как, я уже об этом говорил, находится как раз на месте разлома в земной коре. Возможно, он сам сыграл не малую роль в образовании этой трещины. Возможно, планета тоже принимает участие в очищении себя от подобных, заселенных нечистой силой новообразований. Вот такие дела. Кстати, само это место жутко влияет на психику людей, изменяя ее не в лучшую сторону. Жаль, что мы не имеем до сих пор никаких исследований психологов на эту тему. Хотя, говорят, кое-кто еще при жизни Ленина и Сталина пытался высказаться по этому поводу, даже заявил о психической болезни последних, но быстро исчез.

— Итальянские мастера, черная магия, приведения — все это лишь литературные страшилки и выдумки, — махнул рукой Константин. — Они существуют только в больном воображении некоторых писателей.

— Владимир Ильич тоже так говорил… Хотя, может, ты и прав, но зато без них вам, читателям, было бы довольно скучно жить.

— Ты, случаем, не знаешь такого современного писателя, как Герман Хара? — Спросил Григорьев.

— Нет, — пожал плечами Николаев.

— Дело в том, что у него есть рассказик со схожим сюжетом.

— Тут ничего странного нет — конец века. Даже более того — тысячелетия. В такие периоды особенно часто подобные мистические настроения посещают общество.

— Нечто похожее и он говорит в своем опусе.

— О чем хоть рассказ?

— Как-нибудь потом расскажу, — отмахнулся Константин. — Ты идешь?

— Да, сейчас, — Сергей положил старинную книгу обратно в сумку и подумал:

“С чего это вдруг Григорьев заинтересовался каким-то современным писателем? Он ничего просто так не делает. Надо поспрашивать знакомых литераторов об этом Харе.”

— Может, кофе хотите? — Поинтересовалась Марина явно для того, чтобы соблюсти рамки приличия.

— Нет, спасибо. Мы и так отняли у вас уйму времени, — ответил сразу за двоих Константин.

Они вышли из дома Федоровой и Николаев спросил:

— О какой машине у подъезда ты трепался? Я сегодня ее и не брал.

Григорьев ответил ему вопросом на вопрос:

— Может, пройдемся по бульварному?

Николаев пожал плечами:

— Давай.

— Зачем ты начал рассказывать ей историю про Кремль? — Спросил Григорьев.

— Ну, во–первых, она тоже имеет отношение к мистике и тремя шестеркам. А во–вторых, у меня такое предчувствие или подозрение, называй это как хочешь, что это как-то связано с твоим расследованием.

— Бред. Мое дело никакого отношения к Кремлю не имеет и не может иметь. Я понимаю, что у писателей буйная фантазия, но надо же и меру знать.

— Нет, что ни говори, а связь какая-то прослеживается. Взять хотя бы звезды на башнях Кремля и те звезды, что маньяк вырезает на телах своих жертв. Интересно, где этот урод скрывается днем?

— Под личиной обычного добропорядочного гражданина, возможно, и журналиста, через черточку — писателя.

— Ну–ну, с такими-то замашками? Не может быть, чтобы у него не было какой-нибудь аномалии. Хоть чего-нибудь бросающегося в глаза.

— Так только у вас, литераторов, в книжках бывает, — усмехнулся Константин.

— А с чего это ты заявился и сел? Весь кайф общения с красивой женщиной испортил.

— Кажется, ты забыл, что эта женщина проходит у меня как свидетель по делу об убийстве. Я бы попросил тебя впредь не предпринимать без моего согласия подобных экскурсий.

— Ладно, тебе, — отмахнулся от него Николаев, — подумаешь, зашел к бабе…

— Я тебе говорю это на полном серьезе. Кстати, действительно, когда ты работал в милиции, в тебя три раза стреляли?

— Стреляли больше, попали только три.

— И из-за тебя погиб твой коллега?

Николаев резко остановился и, схватив Григорьева за лацкан пиджака, притянул его к себе:

— Ну и сука ты! Я не посмотрю, что ты при исполнении… Он мне жизнь спас. Под пули вместо меня пошел. И я, между прочим, после этого месяц не на Багамах провел, а в реанимации пролежал.