Шакалу остались только кости. Он с жадностью набросился на скромные остатки пиршества патрона, довольно урча и ехидно приговаривая:

– Спасибо и за это! Только Гепард всё равно умнее и быстрее тебя….

Восемнадцатое мгновение весны

– Папка, родненький! Я знал! Я знал, что ты меня найдёшь!

– Гутен Таг, Незнаечка! Как же я по тебе соскучился, сынок!

– Папка! Я так рад, что мы вместе! Надолго тебя дядя Мюллер отпустил?

– Попросил вчера после совещания остаться и два отгула с генеральского плеча позволил. Так что – гуляем!

– Урааа! Гуляем! Пап! А война скоро закончится?

– Всего семнадцать мгновений весны до Победы осталось. Дождись меня сынок!

– Так точно, штандартенфюрер Штирлиц! Обязательно дождусь.

– А теперь, Незнайка, расскажи, как ты с друзьями в своей Солнечной шарашке поживаешь. На Луну лететь не передумали?

– Луна – это вторая серия нашей мечты.

– А первая про что?

– Сначала по программе полёт на воздушном шаре. Поможешь надуть?

– Не вопрос! И надуем, и запустим.

– Пап! Так может и ты с нами?

– Не время, сынок! Не могу я беременную Кэт одну в Фатерлянде оставить. Да и Гитлера из бункера выкурить пора. Потерпи, сынок!

– Потерплю.

– Скажи, а твой лучший друг Знайка по-прежнему инновациями занимается?

– Изобретает! Но это государственная тайна, сам понимаешь.

– Понимаю. Ты у меня крепкий орешек! Язычок за зубами держать умеешь.

– Па! А помнишь нашего поэта Цветика? Так вот он роман в стихах написал про советского разведчика Максим Максимыча Исаева. В народе молва идёт, что тот в фашистское логово проник. Какой человечище! Настоящий герой!

– Неужели!!! Шепни-ка ты поэту Цветику, чтобы он не торопился с изданием своего романа до полного окончания войны. Иначе дядя Мюллер успеет перевести награбленные активы и художественные ценности в Аргентину.

– Ладно, шепну. Пап! Я есть хочу. Может, в Макдональдс рванём?

– Что это за новый зверь?

– Быстрая еда.

– Быстрая еда? Тогда лучше в лесок, разожжём костерок, испечём картошечки, отметим наш мужской праздник.

– Нет, папа! Картошечки я и дома поем. Ты меня салями угости.

– Тогда в “Элефант”? “Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…”

– Тогда в “Элефант”! “…Прямо у реки, в маленьком саду созрели вишни, наклонясь до земли…”

***

“Штирлиц спал, но знал, что ровно через двадцать минут он проснётся бодрым и полным сил…”

Один француз и одна француженка

Осматривать старые замки под Парижем с тур группой Тамара отказалась. Хотелось подарить хотя бы день душе. Побродить по городу, сравнить ощущения от ранее прочитанных романов Гюго и Дюма, запечатлеть себя на фоне знаменитых всему миру архитектурных брендов.

С утра она поспешила к Нотр-Дам де Пари и после его посещения выбирала ракурс для фотоснимка. Посматривала по сторонам: к кому бы обратиться!

Заметила приближающего мужчину. Он показался ей немного озабоченным и на собрата туриста не походил. Но Тамара всё-таки рискнула и подошла к нему.

– Месье, синьор, – она употребляла при общении за границей весь международный лексикон, какой только знала с жестикуляцией одновременно.

– Месье, – повторила Тамара, мило улыбаясь, и сымитировала нажатие кнопочки на фотоаппарате.

Мужчина от неожиданности вздрогнул, замахал руками и забормотал:

– Но, наташа, но, - затем показал кольцо на безымянном пальце левой руки.

Тому бросило в жар от смущения и неприятной догадки, волнуясь, она моментально перешла на родной русский:

– Нет, нет! Что вы! Просто фото. Фото на память. Пожалуйста! – и опять показала на "мыльницу".

Наконец-то мужчина понял, нажал на нужную кнопочку и сфотографировал Тамару на фоне собора Парижской Богоматери. Она с чувством «замерсикала» и отпустила своего фотографа.