Однако мирная жизнь обители продолжалась недолго — 5 декабря 1743 года в слободу Усть-Цильма прибыла карательная экспедиция, направленная по просьбе архиепископа Варсонофия Холмогорского «ради искоренения староверства». Приказывалось по приезде на место собрать всё население «потаенного пристанища» и, «переписав именно всех раскольников, положа им на ноги колотки (колодки), чтобы в дороге утечки не учинили, со всеми их пожитками отправить в губернскую канцелярию». В случае сопротивления «сперва для страху пыжами палить из ружей, а потом, как возможно, поступать. Скитские строения все зжечь». В ночь на 7 декабря 1743 года карательный отряд прибыл на место, где находился Великопоженский скит. Скитяне во главе с наставником Иваном Акиндиновичем собрались в часовне и, «отломав у оной часовни крыльца и лестницы, которая имелась строением весьма высока, заперлись». Солдаты же, «оное жилище обступя издали, сами шед к ним небольшими людьми для уговору, что бутто их и всех столько, начаша на уговор звати». Однако все хитрости и уговоры были напрасны. Скитяне решительно отказались сдаваться в руки карателям и принимать новую веру. «И загореся храмина, и пламень огненный в мгновении ока охвати всю храмину. И тако старшейший Иоанн Акиндинов скончася огнем за древлецерковное благочестие и с ним обоего пола семьдесят шесть душ».

Восстановленный Великопоженский скит простоял до 1820 года. На начало XIX века приходится его наибольший расцвет, связанный с деятельностью наставника Исаакия. «Здесь находились иконописные, литейные, книгописные и переплётные мастерские, школа и большая библиотека. Писцы скита выработали особый печорский полуустав, сформировалась своя иконописная школа (“пижемская икона”). Изготавливаемые иконы и книги широко расходились по окрестным землям. Скит являлся духовным и культурным центром всего Печорского края, внёс большой вклад в христианизацию коми-зырян и сохранение староверия» [170] .

Моление в Великопоженском скиту поддерживалось вплоть до 1854 года, когда по указу из губернии все иконы и книги были изъяты и переданы в единоверческую церковь села Усть-Цильма. (В настоящее время на месте разорённого скита находится деревня Скитская, в которой до сих пор сохраняются захоронения погибших в гари скитников и имеется памятная старообрядческая часовня.)

Вторым духовным центром староверов в верховьях Мезени был Цилемский скит (второе название — деревня Омелино), один из самых скрытых и труднодоступных старообрядческих скитов на Севере. Возник этот центр «древлего благочестия» предположительно в середине XVIII века, а расцвет его приходится на вторую половину XVIII — начало XIX века. Насельники скита занимались хлебопашеством и скотоводством. Здесь имелась достаточно обширная библиотека, были свои переписчики, была небольшая школа, в которой обучались дети мезенских староверов. «О грамотности жителей Цилемского скита говорит тот факт, что в библиотеке скитской часовни и во всех семьях были старинные рукописные и старопечатные книги, а также сохранившаяся переписка с именитым Выговским монастырем» [171] .

Епархиальные власти обнаружили Цилемский скит только в 1831 году. Более десяти лет шла официальная переписка по поводу судьбы скита и его жителей. Наконец в 1846 году скит разделил участь других духовных центров староверия того времени — был разорён, иконы и утварь переданы в Усть-Цилемскую церковь, часовня разрушена, а сам Цилемский скит был в 1854 году переименован в выселок под тем же именем.

Однако с разгромом Великопоженского и Цилемского скитов старообрядческие традиции на Нижней Печоре не пресеклись. Многие местные жители продолжали тайно придерживаться старой веры. По официальной статистике, к 1917 году в Коми крае жило 11,3 тысячи старообрядцев (по мнению некоторых исследователей — в 1,5–2 раза больше). В Усть-Цильме в 1917 году было три частных моленных, содержавшихся зажиточными торговцами.

Новый страшный удар по староверию на Печоре был нанесен советской властью. В 1930 году в Усть-Цилемском районе насчитывалось 46 «служителей культа», в основном «кулаков». Укрепившись на местах, советская власть постепенно перешла в наступление на старообрядчество. В 1929–1930 годах были закрыты единоверческие церкви в селах Усть-Цильма, Замежное, старообрядческая часовня в деревне Скитской, в выселке Цильма (Омелино), в 1933–1934 годах власти закрыли все скрытнические моленные, а к началу 40-х годов ликвидировали скрытничество на Удоре, Летке и Печоре. В результате в этих краях почти не осталось духовных наставников-мужчин, и их место начинают занимать женщины. По официальной статистике 1973 года, в Республике Коми старообрядцев было не более 2,5 тысячи человек. Однако в конце 80-х годов XX века в Усть-Цильме среди староверов всё больше появляется желание объединиться в общину и иметь свой молитвенный дом. 3 сентября 1991 года в Министерстве юстиции была официально зарегистрирована поморская община в селе Усть-Цильма, а 7 июля 1992 года здесь произошло торжественное освящение молитвенного дома. Однако деревянное здание моленной на большие праздники не могло вместить всех желающих, и тогда было принято решение о строительстве нового, более обширного здания. 19 августа 2012 года, на праздник Преображения, в Усть-Цильме состоялось освящение нового каменного храма во имя Святителя Николы Чудотворца.

Урал с сопредельными территориями также принадлежал к числу тех районов, которые стали местами компактного проживания старообрядцев и оказали весьма заметное влияние на формирование и развитие идеологии староверия в целом. Здесь преобладали четыре старообрядческих согласия: поморцы (даниловцы), федосеевцы, часовенные и поповцы белокриницкой иерархии.

Ещё при Петре I выговские староверы, активно участвовавшие в создании и развитии Повенецких заводов, создали на Урале колоссальную горную и железоделательную промышленность. В 1702 году царь Пётр передал казённый завод в руки тульского промышленника Никиты Демидова, который, хотя официально и не числился старовером, тем не менее широко поддерживал староверческие центры на Выге и на Волге и принимал в качестве руководителей своих предприятий исключительно староверов. Так, ученик и последователь братьев Денисовых Гавриил Семёнов (Украинцев) (1675–1750) был не только известным старообрядческим деятелем, но и умелым рудоискателем и организатором производства. Он появился на уральских заводах в 1720-х годах и вскоре стал у Демидовых управляющим. В Невьянске у него был собственный дом, в котором было организовано старообрядческое училище, просуществовавшее до самой его смерти. Семёнов принимал активное участие в открытии Колывано-Воскресенского месторождения на Алтае в 1723 году и строительстве там завода, принадлежащего Демидовым. Его брат Никифор Семёнов (впоследствии — выговский киновиарх) работал приказчиком на Колывано-Воскресенском заводе и сумел организовать там добычу серебра.

Русский историк и государственный деятель В.Н. Татищев, который в 1734–1737 годах управлял уральскими казёнными заводами, сообщал в Петербург: «На партикулярных заводах Демидовых и Осокиных приказчики едва ли не все, да и сами промышленники некоторые раскольники, и ежели оных выслать, то, конечно, им заводов содержать некем, и в заводах ея императорского Величества будет не без вреда; ибо там при многих мануфактурах, яко жестяной, проволочной, стальной, железной, почитай всеми харчами и потребностями торгуют олончане, туляки и керженцы — все раскольники» [172] . Вскоре Демидов и его семья сделались крупнейшими предпринимателями на Урале. В 1736 году из 53 крупных заводов на Урале 22 принадлежали Демидовым. В XVIII и начале XIX века Демидовы, получившие к тому времени дворянство, считались богатейшими людьми Российской империи. «Другие заводы на Урале тоже принимали в качестве директоров и технократов горного и металлургического дела почти исключительно староверов. Они настолько преуспели, что к 1790-м гг. Россия производила больше железа, чем Англия, и даже вывозила своё железо в Англию и другие страны» [173] .

«Горнозаводской Урал даёт пример успешной адаптации староверия к социокультурным реалиям передовой для своего времени крупной металлургической промышленности. Квалифицированные и административно-технические кадры заводов в значительной степени сформировались из старообрядцев. Они дали также немало новаторов-изобретателей. Имён можно привести десятки, но ограничимся двумя: механики Нижне-Тагильских заводов, строители паровых машин и создатели первого российского паровоза, беглопоповцы отец и сын Черепановы. Соединение традиционного бытового уклада и нового характера труда на металлургических предприятиях, крепостного права и рыночных отношений, проживание в крупных, часто с многотысячным смешанным населением заводских посёлках породили самобытное мироощущение, сам феномен художественной культуры края» [174] . В частности, одним из проявлений этой культуры стала местная старообрядческая иконопись второй половины XVIII — начала XX века (так называемая невьянская икона, получившая своё название от Невьянского завода — первой горной «столицы» Демидовых и духовного центра уральского старообрядчества). Кроме иконописи большое развитие на Урале получила культовая меднолитая пластика, благо здесь имелись и специалисты-литейщики, и сырьё.