— Я так решила. Галь, я не буду с ним встречаться. Ты не будешь с Барановым. Ну чего им мозги пудрить зря?

Галя выдержала длительную паузу. Раздумывала.

— Да, но… раньше ты говорила, что в пятнадцать не может быть никакой любви и все мы пудрим друг другу мозги, и в этом нет ничего страшного!

— А теперь думаю, что есть.

— Ну хорошо, — как-то неуверенно скатала Галя и чуть веселее добавила: — Других найдем.

Я промолчала. И мы попрощались.

Я засела за книгу за айфон точнее, поскольку читаю с него.

А в девять часов раздался звонок в квартиру.

Кто бы это мог быть так поздно?

Я прислушалась к голосам из коридора, даже привстала, повернувшись в сторону двери.

Та распахнулась, и ввалился мой огромный папа. В руках он держал квадратную коричневую посылку.

— Тебе, — говорит.

Я беру коробку, смотрю, штемпелей, марок почтовых нет.

— А от кого?

Отец пожимает своими огромными плечами.

— Мальчик какой-то принес.

Мальчик? — настороженно повторила я, боязливо поглядывая на посылку. Я подкинула ее — легкая.

Папа взял со стола ножик для резки бумаги и протянул мне.

Я не тороплюсь. Характерно смотрю на папу.

Тот нахмурился и двинулся к дверям.

— Если что опять какая-то плохая шутка, Даша, ты мне скажи, и я разберусь.

— Хорошо.

Только дверь закрылась, я вскрыла коробку, а там…

У меня из груди вырвался восторженный вздох. Вытаскиваю черный рюкзачок, оглядываю его.

Неужели Гришка?

От этой мысли к горлу подступил ком, и радость от подарка испарилась. И что же теперь делать? Вернуть?

Я ласково погладила рюкзачок. Кажется, я уже его люблю. В смысле рюкзак. Не Гришку.

Пооткрывала все кармашки, проверяя молнии, и в одном из них нашла небольшой белый листок. На нем было написано, и вовсе не Гришкиным почерком:

«Не умирай! А я и подумать не мог, что тебе так сильно понравился фильм. Ты же весь сеанс на меня смотрела!» И в конце смешная рожица.

Теперь я смеялась. До странного счастливо. Это Рома.

Я зашла на его страницу — его не было в Сети. Хотела поблагодарить, но передумала. Позвонила Гахе и попросила:

— Прикрой меня! Если мама спросит, я у тебя.

— Стой-стой! — вскричала подруга. — А ты куда? Что ты опять задумала?

— Ничего криминальною. Все, отбой, я у тебя. Завтра в школе расскажу!

Я оделась и вместе со своим рюкзачком выскользнула в коридор.

— И куда это ты собралась на ночь глядя? — осведомилась мама из кухни.

— К Гальке на полчаса. Мама, я быстренько.

Мама хотела возразить, но я не дала ей и, прежде чем она успела пересечь коридорчик и добраться до меня, выскочила за дверь.

На маршрутке доехала до нужной остановки и вскоре оказалась перед зданием института. Надпись все еще краснела на асфальте под тонким слоем снега. Я ее разгребла. Вынула из рюкзака баллончики и старательно зачеркнула все написанное. А внизу приписала: «ИЗВИНИ. Я ПОШУТИЛА. И СПАСИБО!»

С кем бы мне так поссориться, чтобы мне рюкзак подарили? — весело хмыкнула Галя.

Мы гуляли после школы по магазинам, рассматривали шмотки и всякую мишуру. Я все поглядывала на черную одежду. Как ни смешно, но черный рюкзак ни к чему не подходил. У меня вся одежда разноцветная. Единственное, что у меня есть черного, — это демисезонные сапоги прошлогодние. Я их почти не носила.

Смотри, — указала подруга на вампирскую челюсть в витрине. Купить себе, что ли?

— И куда ты с ней?

— На новогоднюю дискотеку, например!

Я пожала плечами.

Галя купила челюсть.

Идем дальше, и тут сквозь открытые двери отдела мужских костюмов я увидела его.

С того дня, как он подарил мне рюкзак, а я затерла надпись у института, прошла почти неделя. Мы не виделись и в «ВКонтакте» не переписывались. Правда, я заходила на его страницу по несколько раз на дню. Сама не понимаю зачем.

Рома мерил рубашку, но меня заметил и, отступив от зеркала, повернулся к выходу, где стояли мы с Галей.

Взгляд его зелено-голубых глаз скользнул но рюкзачку у меня за спиной, и парень улыбнулся. Подошел ближе, негромко пробормотав:

— И по-моему, зовут ее Дашей — то ли девочку, а то ли видение.

Я не сдержала улыбку. До чего же приятно.

Галя самый тактичный человек на свете, она заявила: «Я в соседний отдел» и ушла, оставив нас наедине.

Рома прислонился к косяку и сказал: