Мы почти дошли до калитки, ведущей на кладбище. Я остановилась и, глядя на нее — приоткрытую, посеребренную снегом, сказала:

— Сходим?

Тут уж он не выдержал:

— Зачем? Ты, кажется, не любишь кладбища!

— Но бояться их глупо! Все там будем, — засмеялась я. — К тому же мне нравятся вампиры, а они водятся на кладбищах. Настоящие вампиры!

Он пнул ногой калитку, та со скрипом открылась, а Рома заметил:

— Нет никаких вампиров, Даша, все это сказки.

— Неправда! — воскликнула я. — Они есть, я читала материалы в Интернете о настоящих вампирах. Могу тебе прислать статьи, сам убедишься, там все научно доказано.

Рома посмотрел на меня как-то странно, но спорить не стал.

А ведь я действительно читала. В «Сумерках» вампиры ненастоящие — сказочные. Настоящие не сияют, они держатся кладбищ, пьют человеческую кровь, они сильные и беспощадные. Не испытывают жалости, боли, их не тяготят дурные воспоминания, они никого не боятся.

Мы зашагали по узким тропинкам между могилами. Здесь пахло землей.

Как странно. Ведь земля под снегом. Тут вообще особый запах — гнили и земли.

Вскоре мы очутились перед той самой могилой, куда Рома приволок меня с друзьями. Я перепрыгнула оградку и подошла к огромному кресту.

— Может, пойдем? — через некоторое время предложил Рома.

А я все смотрела на крест, смотрела и не могла насмотреться. Дотронулась до него, счистила с него перчаткой снег.

— Даш!

Я посмотрела на парня через плечо.

— Ты боишься?

— Нет, — опешил он и, помолчав, добавил: — Но мне не кажется прогулка по кладбищу… занимательной.

Я вспомнила, как его друзья держали мои руки, а Коля целовал меня. По спине прошелся холодок.

— А ты все еще хочешь меня поцеловать? — до странного звонким голосом спросила я.

— Конечно. — Он нахмурился и подал мне руку. — Пойдем?

Я взяла его руку и притянула его к себе, подняла лицо, подставив ему губы.

— Поцелуй меня.

— Но почему здесь?

— Не знаю, — беспечно пожала я плечами. — Почему бы и не здесь?

Что со мной происходит? Что и зачем я делаю?

Я приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками, прошептав:

— Обманщик, совсем ты и не хочешь меня поцеловать!

Он посмотрел по сторонам. Кажется, ему было не по себе. Но он склонился к моим губам и осторожно прижался к ним своими, совсем ледяными. А затем отстранился.

Я хмыкнула.

— Так, по-твоему, целуют тех, с кем хотят встречаться?

Он потупился.

— А ты мне не ответила, согласна ли…

Я уперлась спиной в крест и, дотрагиваясь губами до его губ, прошептала:

— Я говорила, что мне нравятся твои губы?

— Не припомню. Но ты все еще не ответила.

— Я буду с тобой встречаться. Поцелуешь меня?

Рома кивнул.

— В другом месте.

— Почему не здесь?

Он попытался снять со своей шеи мои руки, но я крепко обняла его. На нас падал снег, спиной я чувствовала холод от креста.

— Ладно. — Рома наклонился и, накрыв мои губы своим ртом, раскрыл их языком. Мое сердце замерло, и внутри все сжалось, руки сползли по его плечам и уперлись в грудь.

Он оторвался от моих губ и уставился на меня.

Мы целую вечность молчали, а потом он сказал:

— Ты отталкиваешь меня, — и отступил на шаг.

Меня била дрожь.

— Прости, — с трудом вымолвила я и сократила между нами расстояние, — Давай попробуем еще раз?

— Нет. — Он резко отвернулся и, перепрыгнув оградку, сказал:

— Мы уходим отсюда.

Я заплакала.

Не понимаю, что со мной происходит. Я люблю его, но…

Рома увидел слезы, а скорее услышал всхлипы и выругался. Обычно он не ругается.

От этого я расплакалась еще сильнее. Представляю зрелище. Стоит идиотка в уггах «Twilight» зимой на кладбище на могиле в темноте и плачет.

Рома вернулся и обнял меня.

Поцеловать больше не пытался, гладил по спине.

А когда я немного успокоилась, спросил:

— Это из-за того, что я сделал тогда?

— Нет, — поспешно ответила я.

— Да, — сказал он.

Рома вывел меня с кладбища на аллею в парке и уже там, при свете фонарей, начал допрос:

— Тебе неприятны поцелуи? Они пугают тебя?

— Я не знаю, — призналась я. Мне так стыдно и снова хочется зареветь. Отворачиваюсь, смотрю на приоткрытую калитку, за которой тихо спит кладбище.

— Даш, зачем мы пошли на кладбище?

Не знаю.

— Ты уверена, что я нравлюсь тебе?

Я судорожно кивнула и, подняв на него глаза, сказала: