«Осторожно, двери закрываются».

Я бесцеремонно толкаю слишком медленно идущего мужчину и оказываюсь у колонны. Мое сердце бешено стучит, и я проклинаю себя за задержку в этот день.

Третий вагон, и нужная мне дверь закрывается прямо передо мной.

Он стоит по ту сторону, и хотя на его губах все та же полуулыбка, его глаза полны печали. Поезд дергается, отъезжая от станции, и оставляет меня одну в толпе суетящихся людей. И вместо едва отогревшихся от холода рук на моей талии, я чувствую лишь тоску.

Разочарование накрывает меня с головой, и впервые за все эти дни я чувствую не радость от предвкушения еще одной встречи и, хоть и столь короткого, но все же проведенного времени вместе.

И когда подъезжает следующий поезд, я вхожу в него и прислоняюсь к дверям спиной. Большая часть сидений свободна, но я настолько отвыкла ехать вечером одной в метро, что желания просидеть в одиночестве до своей станции совсем не возникает.

Я вспоминаю, как мы совершенно случайно несколько раз подряд встретились в третьем вагоне, вторая дверь ровно в 19:20. Встречи стали повторяться и перешли в ежедневные. Мое нетерпеливое ожидание конца рабочего дня вознаграждалось его кокетливой полуулыбкой и светящимися глазами, которыми я наслаждалась в течение сорока минут, пока поезд вез нас в другой конец города по своим домам. Мы молоды, мы флиртуем и мы, возможно, влюблены, кто знает?

Я тяжело вздыхаю и отхожу от двери, когда движение замедляется, и пассажиры на новой станции заходят в вагон. Становлюсь все более раздраженной, когда люди толкают меня или задевают сумками и рюкзаками. Но все это отступает, когда я вижу на платформе его. Его руки в карманах брюк, куртка расстегнута до середины груди и на губах та же милая полуулыбка. Я не могу сделать и шага, в изумлении смотря на него, когда он делает шаг вперед за пару секунд до того, как двери закрываются.

– Сделаем новую традицию? – спрашивает он, оказываясь в паре сантиметров от меня. – Может быть, мы выпьем кофе?

Поезд резко срывается, толкая меня в его объятия. Запах его парфюма, сильные руки на моей талии и я согласна на весь кофе мира, если рядом с ним.

18/11/14.

9.

Снег застилает все лобовое стекло, и печка с трудом согревает салон, пока мы сидим в машине. Тишина давит на уши, но ни один из нас не нарушает ее. Мои руки скрещены на груди, в то время как его лежат на руле, ладонями сжимая кожаную обивку так, словно в любой момент он готов сорваться с места и рвануть вперед. Это не его машина. У него нет прав. Он даже не закончил автошколу, а уже возомнил себя чертовым крутым автогонщиком.

Я смотрю прямо перед собой на слабые попытки дворников убрать снег, прежде чем окно залепит полностью. Мои пальцы ледяные и еле сгибаются. Он замечает мою попытку сжать руки в кулак и тихо вздыхает, опуская взгляд вниз. Его плечи словно опадают, и он теряет свою видимую уверенность.

— Ты настолько зла, что еле держишься, чтобы не ударить меня?

Его голос сиплый и тихий, когда он задает свой вопрос. Он все еще не поднимает голову, но смотрит на меня исподлобья. Я резко поворачиваю голову в его сторону.

— Ох. Твои губы уже посинели от холода. Вот, держи.

Он снимает с себя кофту и протягивает мне, оставаясь в одной футболке. Я отказываюсь брать ее, ведь тогда он замерзнет тоже, но он не принимает моих возражений. Я вижу, как он ежится, и мурашки проступают на его коже, но старается не подавать виду. Тепло кашемира согревает меня, и я расслабляюсь.

— Почему ты думаешь, что я злюсь на тебя?

Согревшись, я расслабляюсь и начинаю зевать. Мой голос звучит сонно и невнятно, я поворачиваюсь на бок и смотрю на него в ожидании ответа.

— Я всегда думаю, что ты злишься на меня.

Он тихо отвечает и начинает нервно скрести ногтем по кожаной обивке. Его губы подрагивают, а кожа рук покрылась мурашками, но до последнего он не признает, что ему холодно. Я протягиваю руку к его лицу и осторожно прикасаюсь к его щеке кончиками пальцев.

— Так и есть. Ты редкостный засранец. И мы застряли здесь, в лесу, засыпанные снегом, потому что ты забыл заправить машину. Машину, которая принадлежит твоему отцу и он убьет нас за это. А еще у тебя нет прав, что значит, мы даже не можем вызвать эвакуатор.

— Я что-нибудь придумаю, я обещаю, — отчаявшись, он шепчет и поднимает на меня голову. В его глазах стоят слезы, и это разбивает мне сердце. — Только не злись на меня, умоляю. Ты мой самый близкий друг, мой лучший друг. Я не вынесу, если сделаю тебе плохо. Я пойду пешком до заправки и утром я смогу отвести тебя домой. Но, пожалуйста, только не злись, я не могу потерять тебя.