— Все-таки, где-то я ее видел. — сказал Роман, когда уложил ребенка в кроватку и, вернувшись обратно к жене, поцеловал ее.

— Она немного странная. Представляешь, она сказала, как зовут нашего ребенка, и еще, что Алексей счастлив за нас.

— Ну, думаю, она права. Но откуда она знает про Лешу? Этот что ли разболтал? — Гот уселся на кровать Даши и взял ее холодную руку в свою. То, что сейчас происходило с Дашей, не нравилось ему совершенно. Он боялся ее потерять. Боялся, что останется один на один с собой. Боялся, что их маленький сынок будет расти без матери. Он боялся и своих мыслей, поэтому старался отвлекаться от них, забываясь в работе или с помощью своего лучшего друга — Макса, который, кстати говоря, тоже недавно женился и, теперь, постоянно консультировался у Гота по поводу семейной жизни.

— В том-то и дело. Она сказала, что Даня ей ничего не говорил, и… не соврала.

— И часто у вас так встречи проходят? — спросила Вика, когда Данила остановился в холле поликлиники, на стенах в которой висели разные плакаты с полезной информацией, продолжая держать ее за руку.

— Не часто. Всегда. — ответил Данила, привлекая Вику к себе. Внезапно послышался какой-то шум и крик. Переглянувшись, Вика и Данила побежали туда, куда побежали все, кто услышал пронзительный крик. Не добегая до очередной палаты, на них налетела женщина около 50 лет, которая повторяла одну и ту же фразу. Ее руки трясли, в глазах застыли слезы. Бешеный взгляд говорил о том, что женщина была не в себе.

— Убили… Доченьку мою убили…

Ее оттащили от Вики и Данилы, вкололи успокоительное, и через несколько минут она перестала сопротивляться, заторможено повторяя фразу. Столпившихся деликатно попросили разойтись, но Данила и Вика никуда не пошли. Они успели заметить девушку, лежащую на койке с перерезанным горлом. Вика узнала ее. Эта та самая девушка, которая выжила после нападения маньяка. К сожалению, она так ничего и не рассказала следователям из-за своей амнезии. Но теперь всякая надежда на хоть какое-то прояснение ситуации была разрушена. Следствие возвращалось на начальный этап.

— Вика, пошли. Нам здесь нечего делать. — прошептал Данила девушке на ухо, обнимая за плечи. Уведя ее в сторону, они оказались в пустом коридоре, где Данила, прижав девушку к стене, взял ее лицо в свои руки и начал нашептывать утешительные слова.

Казалось бы, совершенно невинный поход в больницу, оказался для них настоящим Адом, ведь сейчас их явно никто не отпустит, считая подозреваемыми.

— Вика? Что ты здесь делаешь? — оторвав глаза от Данилы, Вика заметила свою мать — Алену Павловну. Женщина стояла в белых штанах и белом халате, в руках она держала шприцы.

— Я… с другом приходила. Познакомься, это Данила. Данила, это моя мама Алена Павловна. — чуть заторможено ответила Вика.

— Ладно, пошлите, я выведу вас отсюда. Скоро приедут полицейские и начнут свой допрос. Нечего вам здесь делать. — Алена Павловна была властна как никогда, так как она не хотела, чтобы «детей» мучили непонятными вещами. Но, ни у Вики, ни у Данилы желания воспротивиться не возникло, так как им вовсе не улыбалось общаться с правоохранительными органами несколько часов подряд.

— А разве мы не должны будем дать показания? — спросила Вика свою мать.

— Там и без вас свидетелей хватает. Идите домой. Меня сегодня не жди. Все, пока. А со следователем я договорюсь. Он мой знакомый. Все, идите.

Быстренько отдав Алене Павловне халаты, а использованные бахилы, выкинув в мусорный контейнер, Вика и Данила, нацепив на себя верхнюю одежду, покинули поликлинику с желанием больше сюда не возвращаться.

— Вик, мне жаль, что все так вышло. — сказал Данила в дороге.

— Ты здесь не причем. — прямо ответила Вика. — Вообще, ты был прав. Я не должна была лгать тебе. Я действительно провела три года в коме из-за того, что меня столкнули с обрыва. Прости меня, пожалуйста.

— Все нормально. — мягко ответил Данила. Когда они подъехали, прежде чем отпустить девушку, Данила задержал ее, уцепившись за локоть. — Я понимаю, что поступаю, как последний мудак, но можно я снова это сделаю?

Выдохнув, Вика ответила:

— Можно…

Впившись поцелуем в ее губы, Данила на минуту подумал, что он счастлив. Затем подумал, а почему он не может быть счастлив всегда? Что мешает ему сделать Вику своей? Затем в голове всплыл образ Елисея, а потом его бывшей, и он понял, что еще пока рано. Он не готов. Мягко отстранившись от девушки, Данила последний раз чмокнул ее в губы и отвернулся.

— Ты прав, ты — мудак. — прошептала Вика и выбежала из машины. На заявление девушки Данила горько рассмеялся. Вика, Вика… Не все сразу!

Забежав в квартиру, первым делом Вика направилась в ванную, чтобы охладить свое пылающее лицо. Умывшись прохладной водой, она взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. На нее с абсолютно ошеломленным, даже, наверное, бешеным взглядом смотрела молодая девушка, прядки волос которой прилипли на висках из-за воды. Хорошо вытерев лицо полотенцем, Вика ушла в свою комнату, где бросив кофту на кровать, подошла к карте города, что не так давно стала основным атрибутом ее комнаты. Взяв маркер, она поставила очередную жирную красную точку. Точек насчитывалось уже более семи, и это отнюдь не радовало. Нагнув голову, Вика, прокручивая маркер пальцами, щурилась и старалась что-нибудь понять в этих убийствах; найти какую-нибудь зацепку; найти смысл. Рыкнув от безысходности, Вика запустила маркер в карту, села на пол и расплакалась.